Откровения судебного медика - Игорь Гриньков

Диатомовый планктон, используемый при экспертизе утопления в воде, представляет собой микроскопические, невидимые глазу водоросли, характерной особенностью которых является наличие твердого, не разрушающегося под действием окружающей среды створчатого панциря, состоящего из кремнезема или опала, материала прочного, как алмаз. Диатомовый или фитопланктон встречается практически во всех водоемах не только в период своего размножения, но, хотя и в меньшем количестве, в зимнее время. Бывают случаи, когда его обнаруживают в обыкновенной водопроводной воде. Вот поэтому забор некоторых органов из трупа требует соблюдения определенных правил.

На относительно свежих трупах выявление диатомей в легких и почках является доказательством прижизненности утопления. Правда, существует так называемый «сухой» тип утопления, когда при резком спазме гортани вода вообще не попадает в легкие. Но, повторяю, эта книжка предназначена не для судебно-медицинских экспертов, а для широкой публики, и я сознательно упрощаю некоторые экспертные аспекты, не имея желания превращать ее в некий учебник или пособие. Это — всего лишь случаи из практики.

Наличие планктона только в легких вообще не может служить доказательством утопления. Вода, попадая в легкие механическим путем через верхние дыхательные пути, заносит туда в огромном количестве эти мельчайшие водоросли, что может произойти и с мертвым телом, погруженным в воду. Гораздо более надежным является обнаружение планктона в почках, куда он попадает только вместе с циркулирующей кровью. Но абсолютным подтверждением утопления человека при жизни считается обнаружение диатомового планктона в пазухах (особых полостях) основной кости черепа и в костномозговых каналах длинных трубчатых костей.

Поскольку кремниевые панцири диатомей не разрушаются даже под действием едких кислот и щелочей, то выявить их можно и на сильно разложившихся, и на скелетированных трупах.

По состоянию зубов и некоторым другим признакам эксперт констатировал (правда, у секционного стола это сделать можно только приблизительно), что возраст неизвестного 28–33 года. Длина тела составляла 177 см.

Так как доставленный в морг труп принадлежал неустановленному человеку, а лицо его было обезображено до неузнаваемости гнилостным процессом и другими факторами и визуальному опознанию однозначно не подлежало, то следствие, имея в виду возможность отождествления личности погибшего в будущем, вынесло постановление о проведении дактилоскопии (снятия отпечатков пальцев) и о декапитации. Дактилоскопия, разумеется, ничего положительного не дала. Сморщенный эпидермис в виде «перчаток смерти» вместе с ногтевыми пластинками, словно чешуя змеи во время линьки, сползал с кистей; при этом был сильно поврежден и сосочковый слой кожи, так что папиллярный узор с пальцев рук экспертам-криминалистам МВД получить не удалось.

Декапитация в буквальном переводе с латыни означает отсечение головы от туловища (caput — голова). В средние века в Западной Европе так изысканно называли смертную казнь — вульгарное отрубание головы. Декапитация трупа — это нормальное следственное действие, предусмотренное законодательством, когда того требуют обстоятельства, как в данном случае.

В этой связи мне вспоминается анекдотичный случай, когда очень «эрудированный» следователь, видимо, желая блеснуть экзотическим словом (как Фима Собак из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», щеголявшая словечком «гомосексуализм»), вынес постановление о «декапитации кистей рук». Забавно, не правда ли? Вообще, с некоторыми грамотеями-следователями происходят курьезнейшие истории. Однажды наши эксперты-биологи получили постановление и кучу вещественных доказательств, включая брюки, где следователь, не рассчитывая на такую же эрудицию экспертов, популярно написал, что подозрительные следы расположены на гульфике-мотне 1. Чтобы знали, где искать…

Обезглавленный труп неизвестного мужчины был захоронен под соответствующим номером в безымянной могиле для «бомжей» на новом Элистинском кладбище, что близ села Вознесеновка, а его обработанный череп (лишенный остатков мягких тканей, слегка вываренный, обработанный раствором эфир + + спирт и высушенный при комнатной температуре) занял место в отделении медицинской криминалистики Бюро СМЭ, дожидаясь своей участи.

Уголовное дело принял к своему производству старший следователь прокуратуры Целинного района Валерий Эрдниевич Бамбаев. Оперативники сразу же начали планомерно и тщательно «прочесывать» близлежащие чабанские точки в радиусе до 10–15 км от балки «Аргамджа».

Валерий Эрдниевич Бамбаев, старший следователь прокуратуры Целинного района

Не требуется делать особого секрета из того, что оперативная работа требует постоянной агентурной информации, поэтому каждый сотрудник уголовного розыска имеет сеть своих осведомителей из разных слоев общества, в том числе и деклассированных — «бомжей». «Бомж» для сотрудника угро — вообще бесценный кадр; без документов и со шлейфом старых грешков, иногда значительных (к нему всегда можно по тому или иному поводу применить репрессию), запуганный, голодный и мучимый похмельем, он выложит любую информацию безо всякого давления, не заставляя прибегать к шантажу и другим, более деликатным и изощренным методам воздействия. И вербовать их крайне просто, и последующие материальные издержки ничтожны, и сведениями о фактах происходящего на «дне общества» они располагают уникальными.

Не без содействия таких «помощников» удалось установить, что на одной из чабанских точек, на которой работали братья Салыновы, Алексей и Юрий, примерно в декабре обретался в качестве подпаска «бомж» по имени Петро. Но с того времени его никто больше не видел. Оперативники нагрянули на эту животноводческую стоянку. Путаное объяснение братьев Салыновых и другого подпаска Сокова по кличке Пуня, что Петро действительно около месяца, в декабре прошлого года, проработал на точке и среди зимы неожиданно ушел в неизвестном направлении, не удовлетворило «оперов», а еще более насторожило, ведь оба братца были в прошлом судимы и по складу характера склонны к агрессивным действиям. Тем более что на других стоянках известные уголовному розыску «бомжи» наличествовали в полном комплекте.

Салыновых задержали на одни сутки, поместили в разные камеры изолятора временного содержания, дабы предотвратить любую возможность общения, и подвергли жестким допросам. Одновременно допрашивали Пуню, имевшего элистинскую прописку, но не входившего в штат бригады, горбатившегося у Салыновых в качестве батрака не за зарплату, а за пайку, сигареты и за редкую бутылку водки, которую хозяева позволяли распить работникам-«бомжам».

Официальное следствие представило следующую версию событий. В ноябре 1992 года Салынов Алексей, находясь по делам в Элисте, встретил на городском рынке русского мужчину около 40 лет, небритого и неряшливо одетого («зачуханного» — по показаниям Салынова). «Бомж» представился Груфановым Петром, родом из Волгодонска. В Элисте он оказался по воле случая, уехал из дома, по его словам, так как жена стала сожительствовать с другим мужчиной. В Калмыкии он уже бывал, шабашил на строительстве дома в поселке Кетченеры. Паспорта при себе у Петра, разумеется, не оказалось.