Все будет хорошо, или Свободный плен - Наталья Рощина

– Прямо сейчас, только в супермаркет на Никольской. Там нет той отравы, что в ларьках. И прошу тебя, Володенька, не споткнись где-нибудь. Будь предельно внимателен и положи сдачу именно в карман, хорошо?

Богданов не обижался. За столько лет вместе они изучили друг друга «от» и «до». О рассеянности Владимира Петровича ходили легенды на кафедре, а в семье на это давно смотрели с улыбкой, привыкли. Его голова занята только наукой и отказывается вникать в житейские премудрости.

– У меня для этой самой штуки есть моя законная жена, – нараспев всякий раз повторял Владимир Петрович.

Супруга давно привыкла, что для него бытовых мелочей не существует. В какой-то степени это все облегчало. Нетребовательный к еде, одежде, он полностью полагался на вкус и способности жены. Лишь бы с пониманием относились к его работе, к необходимости всегда иметь возможность отключиться от внешнего мира.

– Пока ты вернешься, мы подготовим все для священнодействия, – довершила свою речь Кира Сергеевна.

– Но помните, инициатива по-прежнему в моих руках! – исчезая за дверью, крикнул Богданов.

Женщины засуетились на кухне. Воцарившаяся тишина прерывалась писком несмазанной мясорубки и шумом льющейся из крана воды. Мать не выдержала.

– Литочка, я не могу делать вид, что мне не о чем тебя спросить, – виновато начала она.

– Я готова отвечать на все вопросы.

– Я очень рада, что рядом с тобой будет достойный человек. Из твоего рассказа я поняла, что он своеобразный, интересный человек, но, милая, ему минимум пятьдесят. Он вдвое старше тебя и вполне годится мне в мужья!

– Такие случаи встречаются сплошь и рядом. Я в обиде не буду.

– Не говори чепуху.

– Я тебе отвечу словами классика:

«Не только первый пух ланит

Да русы косы молодые,

Порой и старца строгий вид,

Рубцы чела, власы седые

В воображенье красоты

Влагают страстные мечты».

– Только я все равно спрошу: у вас был секс? Зная консервативность и немного ханжескую мораль матери, Лита по достоинству оценила ее прямоту:

– Дальше поцелуев и неровного дыхания у нас пока не пошло.

Кира Сергеевна зарделась, но не сдавалась.

– Ты не понимаешь, что означает иметь мужа, мысль о постели с которым нестерпима. Когда это перерастает в исполнение супружеского долга и желательно, как можно реже. Слава богу, я говорю об этом не из собственного опыта, но у меня есть подруги. Второй вариант – несостоятельность мужчины. Ты думала об этом? У молодой женщины одни потребности, у мужчины его возраста – другие. Разница в возрасте огромна. Романтика не все решает, надеюсь, ты меня правильно поймешь.

– Мама, ты так глубоко копнула, что мне и добавить нечего. Самое интересное, что пока меня это не волнует. Я знаю, как сладостны бывают минуты близости. Такое непередаваемое чувство, когда больше и желать нечего. Но еще горше чувствовать полное охлаждение к мужчине, прикосновения которого сводили с ума. Все это невозможно предугадать, и ставить постель на первое место я бы не хотела. Мне нужен человек, с которым я бы чувствовала себя уютно, а не как на передовой, – Лита замолчала, опустив глаза.

– Ты забыла о нем? – вглядываясь в погрустневшее лицо Литы, спросила мать.

– Два раза в одну реку – это не для меня. Я не нужна ему. Он никогда не любил меня по-настоящему.

– Он считал тебя ангелом.

– Что это значит? – насторожилась Лита.

– Он звонил, кажется, был изрядно пьян. Запомнилось, как он все время спрашивал: думаете, легко жить с ангелом? По его словам, это как постоянное напоминание, что ты – полное дерьмо.

– Какая глупость, неужели взрослый человек может до такого додуматься?

– Именно взрослый, ребенок сказал бы по-другому. После этого звонка он больше не объявлялся.

– Может, его уже нет? – голос Литы дрогнул.

– Не смеши, такие, как он, не умирают от горя. Пьяницы живучи. Надеюсь, он сможет одуматься. Давай лучше о тебе. Ты вытащила счастливый билет, так воспользуйся же им на все сто. Никаких мыслей о прошлом. Лита закончила с фаршем, вымыла руки.

– Я на лестницу выйду на пару минут, – Кира Сергеевна укоризненно покачала головой. Хотелось курить, но при матери она не могла. Прошлое шло за нею по пятам. Скользнев опять со своими философскими размышлениями на пьяную голову. А если отключиться от его бредней, остается еще более интригующая история с первой супругой Георгия. В ее голове засел вопрос, ответ на который не дал пока никто. Мартов не стал подробно останавливаться на этом. И его странные намеки на призраков… Он ведь ничего не говорит просто так, это Лита поняла сразу.

На лестнице у раскрытого окна стоял сосед Богдановых по площадке. Когда Лита жила у Скользнева, она, приходя в гости к родителям, изредка беседовала с ним за сигареткой-другой. Теперь их общения у открытого окна стали более частыми. Сегодня Николай выглядел хуже, чем перед отъездом Литы на юг. Он докуривал сигарету без фильтра. Его руки дрожали, как при сильном волнении. Но Лита знала истинную причину.

– Привет, Коля, – спускаясь к нему, улыбнулась она. Сосед галантно поднес ей горящую спичку. Прикуривать было трудновато из-за непрекращающегося дрожания его исхудалых рук, но Лита оценила проявление внимания. – Давно мы с тобой не виделись, и к моим пожеланиям, вижу, ты не прислушался.

– Не говори, соседка, совсем пьянью стал Николай Николаевич Сенцов. Позорю фамилию и предков своих. Родственники совсем махнули на меня рукой. Кроме матери, всем я противен. – Он бросил жадный взгляд на Литину пачку «Мальборо», женщина перехватила его и молча протянула сигарету. – Спасибо, ты всегда меня без слов понимала.

– Отчего в прошедшем времени? Нотки прощания в голосе слышу.

Наслаждаясь сигаретой, Коля оперся о стену, прикрыл глаза. Ему еще не было и сорока, но образ жизни состарил Сенцова раньше времени. Худой, заросший трехдневной щетиной, он вызывал у Литы щемящее чувство жалости. Несмотря на нищенское существование, он упрямо находил способ каждый день принять чего-нибудь горячительного. Заработок грузчика на рынке плюс крошечная пенсия старушки-матери – вот и весь доход. Пил он порой беспросветно, лишая почти слепую, практически не встающую с постели старушку куска хлеба. Потом вдруг приводил в дом какого-то постояльца, и им троим приходилось ютиться в однокомнатной квартире. Зато появлялись деньги, еда и выпивка.

Лита часто пыталась направить его на путь истинный. Благо, опыта в подобных душеспасительных речах у нее было хоть отбавляй. Правда, в отличие от Скользнева, Николай никогда не спорил. Он молча кивал головой и поддакивал нравоучениям соседки. Он был готов сутками слушать ее. Ведь, по сути, он был очень одинок. Ни семьи, ни друзей настоящих. Ему было приятно, что хоть кому-то есть до него дело. Никого в сложившемся положении он не обвинял. Болезнь засасывала, лишая обычных житейских радостей, исключала те незаметные, милые мелочи, на которые обычно и внимания не обратишь. Сенцов понимал, что сам обрек себя на такое существование. По его словам, жена ушла от него через два года их совместных баталий. Лита припоминала лицо этой женщины. Кажется, она была очень красивой и рядом с Николаем смотрелась шикарно. На ней была дорогая одежда, идеальный макияж, прическа. Ее походка отличалась некой раскованностью, граничащей с вызовом. Учитывая, что заработков мужа ей вряд ли хватало чтобы иметь благополучный вид, мама Литы высказала предположение, что это «ночная бабочка». Уцепилась она за Сенцова наверняка из-за прописки, даже ребенка родила. Вопрос, кто был его отцом, но мальчик прожил недолго и умер. За ним приглядывала бабушка и вечно пьяный отец. Мама, как фея, появлялась и вновь исчезала. Нина Петровна долго вспоминала плач малыша, раздававшийся не минуту и не две. Ребенок разрывался от плача, а потом все стихло. Его похоронили на другой день. Крохе едва исполнилось семь месяцев. Вскоре скандалы за стеной стали еще более громогласными и частыми. А однажды жена Сенцова собрала свои вещи и уехала. Больше никто ее не видел. Николай тогда совсем запил. Потом вновь взялся за ум, какое-то время Богдановы не видели его в привычном мертвецки пьяном состоянии. Эти периоды показной трезвости и необходимого больному организму запоя сменяли друг друга, превращая Николая в беспомощное, озлобленное, голодное существо. Его мать, дождавшись внуков от старшего сына, хотела и для младшего другой судьбы. Пока выходила на улицу и общалась со старушками во дворе, лелеяла надежду найти Николаю женщину. Пусть не молодую, не красавицу, только бы согласилась скрасить его одиночество и, может, отвратить от проклятущей водки. Сын в штыки воспринимал любые разговоры на эту тему. Так и остался он без семьи и детей. Второй раз обзаводиться семьей он категорически не хотел, а скорее не мог. Кто же захочет связывать свою жизнь с таким экземпляром?