Рассказчик. Воспоминания барабанщика Nirvana и фронтмена Foo Fighters - Дэйв Грол

себя в кучу, я выскочил на улицу, оставив в фургоне моих охреневших товарищей по группе, и как подорванный помчался к служебному входу.

Оказавшись внутри, я услышал искаженный звук электрогитары, наполняющей помещение оглушительными частотами. Повернув за угол, я увидел Игги с гитарой в руках, лицом к лицу с полным усилительным стэком, возвышавшимся над ним, как монолит из «Космической одиссеи 2001 года». Он играл отрывистые, диссонирующие аккорды и крутил ручки, пытаясь найти правильный тон. Первое впечатление? На нем были очки. И попрошу заметить, не крутые очки рок-звезды. Нет, я почти уверен, что это очки для чтения. «Слава богу», — подумал я, поскольку это мгновенно сняло то ужасающее напряжение, которое охватило меня, пока я медленно приближался к сцене. Прежде чем я смог должным образом представиться, парень, вытащивший меня из комфорта спального мешка, выпалил: «Вот барабанщик из сегодняшней группы».

Игги повернулся, протянув мне руку, и сказал: «Привет, я Джим». Я нервно сжал его ладонь, ту самую, которой были написаны тексты таких классических произведений, как «Lust for Life», «No Fun», «Search and Destroy», «I Wanna Be Your Dog» и многих других.

«Привет, я Дэйв», — сказал я, словно мальчишка, знакомящийся со своей первой учительницей.

«Ты знаешь мою музыку?» — спросил он со своим знакомым протяжным среднезападным акцентом. С самого детства мне всегда говорили, что глупых вопросов не бывает, но никакая моя скромность не могла избавить Игги от того нелепого «Ага», которое я выдал в ответ на этот абсурдный вопрос. «Да. Я знаю твою музыку», — сказал я с улыбкой. «Поджемим?» — продолжил он. Удар номер два. «ДА», — естественно, ответил я. Я прополз к своей установке. Игги, мать его, Поп стоял всего в шести дюймах от желтой ударной установки Tama, которую я купил на деньги, полученные от покраски домов и стрижки газонов. Вскоре помещение заполнил раскатистый рифф «1969», и я присоединился, выбивая на барабанах том-том знаменитый ритм, нота за нотой, точно как на пластинке. Только гитара и барабаны, наша урезанная версия песни была даже ярче классической альбомной версии (выкусите, White Stripes). Затем дьявольская «I Wanna Be Your Dog», вероятно, моя любимая песня из дебютного альбома The Stooges 1969 года. Затем произошел поворотный момент: он начал показывать мне песню из нового альбома, которую я еще не слышал. Она называлась «I Won’t Crap Out». Отчаянно, будто он выступал на переполненном стадионе, Игги пел:

I’m standin’ in a shadow, hating the world

I keep a wall around me, block out the herd

It’s a nerve-wreck place to be, it kills real quick

You gotta scrape the concrete off уour dick…

Я никогда не слышал эту песню, так что усердно старался подыгрывать, но не мог не удивляться, какого черта он так старается научить меня тому, чего никто никогда не услышит. Может, ему просто было одиноко и хотелось поиграть? Может быть, он по доброте душевной решил воплотить в жизнь мечту какого-то ребенка, приглашая меня сыграть с ним, зная, что эту историю я буду рассказывать до конца своих дней? Каким бы странным это ни казалось, я сосредоточился на бьющей по струнам руке и старался не выпасть из композиции, играя, будто мы РЕАЛЬНО на переполненном стадионе. Мы закончили в унисон триумфальным финалом.

«Отлично, — сказал Игги, когда мы закончили. — Наш выход в шесть».

Что? В смысле? Наш? Здесь? Сегодня? Это совсем не то, чего я ожидал. Я ни на секунду не предполагал, что он захочет исполнить эти песни со мной ПЕРЕД ДРУГИМИ ЛЮДЬМИ. Я думал, это просто импровизированный джем-сейшн, чтобы как-то скоротать время, как я делал тысячу раз до этого с друзьями в подвалах и пыльных гаражах, заполненных канистрами с бензином и садовыми инструментами. Я не понимал, что это, мать его, прослушивание! У меня отвисла челюсть, я с недоверием посмотрел на него и спросил: «Ты хочешь сыграть сегодня вечером?» Улыбаясь, Игги ответил: «Да, чувак!» «Ммммм… а разве нам не нужен бас-гитарист?» — спросил я. Удивившись, он спросил: «А у тебя есть басист?» Я на максимальной скорости побежал к фургону, чтобы вытащить нашего басиста Скитера. Мне не терпелось поделиться этим уникальным опытом с товарищем по группе, который, я был уверен, будет счастлив не меньше меня. Скитер был большим поклонником Игги и The Stooges (не говоря уже о том, что он феноменальный бас-гитарист с идеальным чувством ритма), так что мы быстренько порепетировали и вскоре уже были готовы выходить на сцену. Теперь официально: мы ритм-секция у Игги Попа. По крайней мере, на одну ночь в Торонто.

Пока зал заполняли представители звукозаписывающих компаний, мы зависали с Игги в крошечной гримерке за кулисами, курили сигареты и слушали истории из его легендарной карьеры. ЭТОТ СУМАСШЕДШИЙ, КОТОРОГО ОБОЖАЛИ ЗА ЖИВЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ, НА КОТОРЫХ ОН НАМАЗЫВАЛ ВСЕ ТЕЛО АРАХИСОВЫМ МАСЛОМ, РЕЗАЛСЯ ОСКОЛКАМИ СТЕКЛА И ОБНАЖАЛСЯ ПЕРЕД ПУБЛИКОЙ, БЫЛ ДРУЖЕЛЮБНЫМ, МИЛЫМ И СКРОМНЫМ ДЖЕНТЛЬМЕНОМ. Как будто еще более странным это все быть уже не могло! Он заставил нас почувствовать себя желанными гостями, и вскоре наш страх превратился в возбужденное предвкушение. Время от времени в дверь стучали, и представитель лейбла спрашивал: «Вам что-нибудь нужно?» Мы со Скитером быстро поняли, что эти люди думали, будто мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО группа Игги! Долго не раздумывая, мы стали проверять, что еще можем получить из этого и без того невообразимого опыта. «Пачка сигарет?» Выполнено. «Ящик пива?» Без проблем. «Блок сигарет?» Конечно! Затем до меня дошло: вот каков на вкус успех. Не спать вчетвером в холодном фургоне на фанерной платформе, прижимаясь друг к другу в спальных мешках, как сардины в банке, с суточными по 7,50 долларов в день, которых хватало на Taco Bell и дерьмовую травку. Не возвращаться домой после тура, умоляя начальника снова взять тебя на работу, терпеливо ожидая, пока представится возможность снова вырваться из этой реальности. Не ждать в грязных переулках своего воображаемого шанса прославиться. Я знал, что это чувство успеха мимолетно, поэтому вместо того, чтобы просто попробовать, откусил большой кусок.

Когда мы вышли на сцену, нас встретили аплодисментами, каких я никогда раньше не слышал, — аплодисментами уровня Игги Попа. «НААА ХУУУЙ!!!» — кричал он в микрофон. Мы начали отсчет для первой песни «1969», и толпа просто обезумела. Это больше не был тот милый и скромный джентльмен, с которым я только что подружился в гримерке. Он мгновенно превратился в Игги, которого знали и любили