Возвращение воина - Кинли Макгрегор

Кристиан действительно был сильным человеком. Пожалуй, даже чересчур сильным. Однако, глядя на него спящего, она не видела сильного принца. Она видела лишь красивого мужчину, на лице которого было спокойное и умиротворенное выражение. Выражение, которого не было, когда он бодрствовал. Проснувшись, он становился грозным и жестким.

Опустив глаза, она принялась изучать метку, полученную им в бытность пленником. Она обвела ее контуры кончиком пальца. Должно быть, ему было очень больно, когда ее ставили. Насколько больнее было для него нести это унижение?

С тяжелым сердцем Адара легла позади него на узкую постель и прижалась к его теплой спине.

Ей не следовало этого делать. Она знала, что Кристиан, несомненно, воспротивился бы, если б узнал, что у нее на уме. И тем не менее она не могла удержаться. Она хотела обнять его. Ощутить своим телом его силу.

Она чувствовала себя потерянной. Одинокой. Она больше не знала, что ее ждет впереди.

Это пугало ее. Во тьме ночи неизвестность особенно терзала ее, так что слезы навернулись у нее на глаза.

— Что станется со мной? — прошептала она, в то время как слезы тихо покатились по ее щекам. — Укажи мне путь, Господи. Дай мне мудрости. Моему народу нужна королева, которая знает, что делает, а не растерянная и неуверенная в себе.

Внезапно она почувствовала, как ее руку накрыла сильная рука Кристиана. Она сглотнула от волнения, когда он поднес ее руку к губам и поцеловал.

Она отодвинулась, а Кристиан тем временем повернулся к ней лицом.

— Не плачь, Адара, — прошептал он, отерев слезы с ее щек. — Я не допущу, чтобы они причинили тебе вред или отобрали у тебя королевство. Я знаю, каково это — не иметь дома, и заложу свою бессмертную душу — лишь бы ты никогда не узнала этого чувства.

Но от его слов она только сильнее расплакалась.

Кристиан растерялся, не зная, как справиться с ее слезами. Он слишком редко имел дело с женщинами и поэтому не часто становился свидетелем их слабости. Единственной женщиной, с которой он проводил много времени, была Мэри, которая находилась вместе с ними в плену в Святой земле. Но Мэри никогда не плакала.

Все внутри его сжалось от беспомощности.

— Ш-ш-ш, — выдохнул он, утерев рукой ее слезы.

— Извини, — всхлипнула она. — Обычно я не плачу. Я п-просто в растерянности.

— Я так часто бываю в растерянности, что это, кажется, уже стало моим нормальным состоянием.

Ему не верилось, что он признался ей в этом. Даже будучи совершенно сбитым с толку, он старался, чтобы никто об этом не догадался.

— Ты просто пытаешься утешить меня.

— Нет, миледи. Это действительно так. Жизнь частенько меня озадачивает. Точнее сказать, ошарашивает.

Уголок ее рта приподнялся.

— Я тебе не верю.

Кристиан посмотрел в ее блестевшие от слез глаза. И, не успев осознать, что делает, он провел большим пальцем по изгибу ее брови. Это мгновение было самым интимным в его жизни, несмотря на то что они лежали полностью одетыми.

И тем не менее никогда прежде он не чувствовал себя столь незащищенным и уязвимым.

Она взирала на него так, словно он был неким героем, посланным, дабы защитить ее. До этого он никогда не чувствовал в себе ничего особо героического.

Более того, он ощущал ее близость каждой клеточкой своего тела. И все, чего ему хотелось, — это попробовать на вкус ее девственные губы.

Облизнув губы, Адара наблюдала, как Кристиан смотрит на нее. Его взгляд был напряженным, пылким, и ей стало нечем дышать.

Он наклонил голову. Ближе. Ближе.

И прижался к ее губам.

Адара застонала, вкусив свой первый поцелуй. Теплый мужской запах Кристиана ударил ей в голову, в то время как его язык осторожно раздвинул ее губы и принялся целовать ее рот. Ее бросило в жар от неведомых доселе ощущений.

Руки Кристиана сомкнулись вокруг Адары, притянув ее к его твердому, сильному телу. Она пробежала руками по бугристой равнине его спины осторожно, чтобы не задеть повязку. Его губы и язык безжалостно дразнили ее.

Так вот что такое поцелуй любимого…

Ей он очень понравился. Силясь вздохнуть, Кристиан чувствовал, как она восторженно отвечает на его поцелуй. Лаская его язык своим языком, она издавала нежные урчащие звуки, от которых его тело отвердело так, как никогда прежде.

Он изо всех сил сдерживался, чтобы не поднять подол ее платья и не начать исследовать дальше ее мягкое, податливое тело.

Как мог простой смертный насытиться столь малой толикой райского блаженства?

«Ты должен».

Если он овладеет ею, то их брак никогда не признают недействительным. Он навеки окажется привязанным к ней и трону.

И лишится свободы.

«Отпусти ее».

Он усилием воли отстранился от нее. Прерывисто дыша, Адара в недоумении уставилась на него. Через пару секунд она протянула руку, погрузила пальцы в его волосы и, притянув его обратно к себе, снова прильнула к его губам.

У Кристиана закружилась голова, когда она дерзко возобновила их поцелуй. И, что еще хуже, она принялась тереться об него, возбуждая его еще сильнее.

«Ты в монастыре!»

Это наконец подействовало на него, словно ведро ледяной воды. Отпрянув, он отодвинулся от нее.

— Я что-то сделала не так? — поинтересовалась королева.

Нет, она все делала правильно. В том-то и была вся беда. Кристиан покачал головой:

— Нет, миледи. Вы не сделали ничего такого, но я полагаю, нам лучше забыть о том, что только что произошло.

Его слова уязвили Адару. И тут ее осенило.

— Ты возвращаешься не для того, чтобы остаться, так? Ты намереваешься уехать, как только появится такая возможность?

Его глаза сказали ей, что ее догадка верна, прежде чем он успел открыть рот.

— Я не останусь.

Беспричинный гнев и разочарование ураганом обрушились на нее. Вне себя от ярости она вскочила с постели.

— Тогда зачем вообще утруждать себя и возвращаться домой?

— Потому что это мой долг и обязанность, и я не стану убегать от них.

— Отчего же? Все эти годы ты именно этим и занимался.

Ноздри его раздулись. Он сел.

— Что на тебя нашло?

— Гнев, — ответила она. — Сильнейший приступ гнева, милорд. И все из-за тебя.

Она принялась вышагивать взад и вперед перед его постелью.

— Пожалуйста, избавь меня от своей жалости и милосердия. Я совершенно не нуждаюсь ни в том, ни в другом. Я сама приехала в такую даль и сама же могу вернуться домой.