Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Тени Шаттенбурга - Денис Луженский

Тени Шаттенбурга - Денис Луженский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 121
Перейти на страницу:

– Пи-ироги! Горячие пи-ироги! С луком! С требухой! С крольчатиной!

– Подковы, гвозди, ремесленный инструмент, лучшие ножи в городе!

– Рыба! Свежая рыба! Глядите сами, щуки еще шевелят хвостами!

– Молодой господин, купи берет! Бархатный берет по последней берлинской моде!

Увернувшись от торговки печеными яблоками, Марек прошел мимо лавки, где продавали живых птиц, отступил в узкий переулок и привалился спиной к стене. Он старательно притворился, будто разглядывает пичугу, запертую в ивовой клетке. Через прутья этой клетки ему хорошо было видно, как остановившийся неподалеку Микаэль с интересом перебирает кожаные ремни и ножны для кинжалов.

Люди проходили мимо, замирали возле лотков с товарами, спорили и торговались. Проклятая суета! Нет, Мареку никогда не привыкнуть к этим городским рынкам, тесным и шумным.

Его внимание привлек вдруг голос, донесшийся из глубины переулка. Не голос даже – голосок.

– У меня правда нету ничего, дядечка Хундик. Ну правда-правда нету, вот ей-боженьки…

– Брешешь, – будто ржавая пила рванула тонкую струнку. – Брешешь, Заноза. Три дня тя не трогал, цельных три. И гришь, ниче не добыла, а?

Марек заколебался. Его враг все стоял у лотка напротив, вертел в руках очередные ножны – небось, пока не выберет и не расплатится, никуда отсюда не денется. Любопытство одолевало юношу. Что там творится у него за спиной, в густой тени между домами? И почему голосок этой Занозы кажется ему смутно знакомым? Решившись, он отступил на шаг, потом повернулся и двинулся вперед – быстро и бесшумно.

Это оказался не переулок – узкий проход между домами через двадцать шагов закончился крошечным двориком. Здесь было темно и грязно, валялся старый хлам и светлела в сумраке запертая дверь, сплошь исчерканная чем-то белым: дети потрудились, не иначе. Возле старой разбитой тачки стояли двое – крепкого вида парень и маленькая худенькая девчушка. Жилистая рука сжимала щуплое плечико с такой силой, что девочка кривилась от боли, но ни кричать, ни плакать не смела – видно, не впервой ей было терпеть.

– Нет ничегошеньки, дядечка Хундик, – стонала она. – Не свезло мне ни разу, ничего не подали добрые люди…

– Брешешь, вожжа мелкая! Я тя мало в тот раз приложил, а?! Ща ваще кочерыжку откручу! Вот этот кошель откуда, а?! Че он пустой, а?! Сбреши мне еще – руку выдерну! Чей кошель, а?! Че было в ем, а?! Пять даллеров?! Мож, пять раз по пять даллеров?! А мож, цельный гульден[43], а?!

Серое платьице, простоволосая… Марек узнал ее сразу. И свое добро, что жилистый вытащил из складок залатанного платья, тоже узнал.

– Мой это кошель, – буркнул он, подступая ближе. – И больше двух крейцеров в нем сроду не лежало.

Жилистый Хундик резво обернулся, выпустив плечо девочки, и Марек разглядел лицо, еще молодое, но безнадежно изуродованное пятном старого ожога, – оно охватывало всю левую щеку от самого глаза и спускалось вниз до горла. Увидев незнакомца, парень не растерялся: в его руке, словно из ниоткуда, появилась короткая дубинка. Удобное ухватистое оружие, такой штукой при должной сноровке можно человека наповал уложить.

– А ты хто таков? – хрипло каркнул обожженный. – Чет не припомню тя… Че нюхаешь тут? Че нос суешь в мое дело, а?

– Кошель девчонке верни, – Марек еще раз шагнул вперед. Из ниши возле двери вдруг выступил сутуловатый верзила в длинном потрепанном плаще – смотрел он с прищуром, а руки до поры прятал под одеждой. Двое, значит. За голенищем Марекова сапога ждал своего часа верный нож, но доставать его сейчас ой как не хотелось.

Девочка, забившаяся в дальний угол дворика, лишь испуганно моргала, прижимая к груди худенькие руки. Она небось тоже вспомнила Марека и теперь не знала, стоит ли ей радоваться нежданной помощи.

– А ты не тутошний, – прищурился Хундик, небрежно покачивая дубинкой. – Тутошние все про меня знают. Знают, шо в мои дела нос совать не след.

Вот он – город. Двое переростков трясут в каком-то грязном закоулке беспомощного ребенка – надо думать, трясут не впервой, и кому до того есть забота? Порченое, гнилое место! И людишки здесь – дрянь!

На миг Марек почти забыл о человеке, который остался на рыночной площади перед лотком с ремнями и ножнами; где-то в подбрюшье быстро и неотвратимо разгоралась ярость – дикая и бешеная, из-за которой Клыкачей когда-то боялись их немногочисленные враги. До дрожи в коленях боялись, до холодного пота. Марек чувствовал, как привычный горячий хмель разливается по телу, ударяет в голову, липким туманом застилает взор…

– Верни кошель, – повторил он сипло. – Верни, тогда целым уйдешь.

Должно быть, обожженный принял перемены в его голосе за проявление страха – он неприятно ухмыльнулся и взмахнул оружием с нарочитой ленцой:

– Сам уйди сперва, щеня. Целым. А ну, Вихор, пощупаем его…

Из груди Марека рвался свирепый рык, он клокотал уже в самом горле, и приходилось стискивать зубы, чтобы не дать ему выхода.

«Сдерживай зверя, сынок, – учил мудрый Ян Клыкач малыша Марека. – Он помогает, пока ты ему хозяин. Возьмет зверь верх над тобой – потеряешь себя, пропадешь…»

Последний из Клыкачей был хорошим учеником.

Хундик ударил первым. Он бил без затей – сверху вниз, целя в голову, полагаясь на немалую свою силу и ловкость. Рука пришлого человека взметнулась навстречу – безотчетный жест невооруженного, пытающегося защититься. Когда тебя бьют куском крепкого дуба, высверленным изнутри и залитым свинцом, цена такой защите – сломанные кости.

Окружающим Марек никогда не казался силачом, со стороны глянешь: крепыш, не более. От такого противника не ждешь ни стремительности движений, ни телесной мощи. Но, вопреки ожиданию, в тесном дворике не раздалось крика боли – перехватив дубинку, Марековы пальцы сомкнулись на полированном дереве, точно кузнечные клещи.

С губ Хундика сорвалось удивленное проклятие, а потом он охнул и отлетел к стене – прямо на старую тачку.

– На! Получи!

Долговязый Вихор бросился вперед, в сумраке тускло блеснуло лезвие длинного ножа. Клинок вспорол рукав рубахи, рассек кожу на руке, но боль лишь подпитала горючим маслом огонь чужой ярости – губы Марека раздвинулись в жутком хищном оскале, и, встретив его взгляд, Вихор отшатнулся, спадая с лица. Хлестким ударом юноша выбил нож из дрожащей руки, потом схватил верзилу за грудки, тряхнул его, точно щенка, и швырнул через весь двор – разрисованная мелом дверь аж загудела, когда в нее врезалось тяжелое тело. Девочка испуганно вскрикнула.

– Ах ты!.. – хрипел Хундик, выкарабкиваясь из обломков тачки. – Ты-ы!

– Кошель! – прорычал ему Марек.

И было, видать, в его рыке, во всем его облике нечто такое, что наконец-то открыло глаза уличному вору: тот запоздало смекнул, кто здесь на самом деле охотник, а кто – лишь жертва, добыча для хищного зверя. Хундик поднялся, вжимаясь спиной в стену, некрасивое его лицо исказилось от страха.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 121
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?