Невидимый город - Моника Пиц

– Несмотря на произошедшее, с маленькой Линой все в порядке, – прочитала она.

Это была откровенная ложь. Лина в потрясении сидела перед материалом. Образы в ее голове были обрывочными, похороненными в глубине подсознания, неясными. Она представляла себя одной из этих разодетых русских кукол. Как и в матрешке, в ней существовали разные облики Лины. Маленькая Лина, чьи очертания она помнила лишь отдельными фрагментами. Задумчиво взглянула она на портрет трех людей, висевший над своей кроватью.

– Я узнаю, что произошло тогда, – пообещала она. Она найдет тех, кто виноват в смерти ее родителей. Но для этого ей нужно было разгадать тайну, окружавшую ее мать. Разгадка, по ее мнению, крылась в таинственных часах.

Где только носит Бобби? Уже минут двадцать Лина топталась на детской площадке холмистого сквера. Густые кусты, отделявшие городской парк от спортивной площадки, давали ей укрытие и прятали от посторонних глаз. Отсюда, сверху, Лина могла незаметно наблюдать за происходящим. На стоянке перед спортивным залом царила возбужденная суета. Повсюду сновали гандболисты. Сопровождающие были заняты тем, чтобы рассадить детей, разместить сумки, палатки, спальные мешки и спортивное снаряжение по ожидающим автобусам. Гандбольный клуб начал свою деятельность в традиционном лагере пятидесятников[8].

Лина скучая наблюдала за суматохой. Еще недавно перспектива провести несколько дней с Йонасом поднимала рой бабочек в ее животе. С тех пор как она нашла хронометр, она смотрела на свою прежнюю жизнь как сквозь стекло, которое преграждало ей обратный путь к нормальной жизни. Ночью она вместе с Бобби разработала план.

Какой-то звук прервал ее мысли. Лина обернулась. Позади нее что-то зашуршало в кустах. Ветки хрустнули, тяжелое хриплое дыхание заставило листья задрожать. Карие влажные глаза, настолько большие и круглые, что не было видно белка, пристально уставились на нее. Прежде чем Лина поняла, что происходит, из зарослей с лаем выскочил тучный мопс. Он оскалился, негодуя, что кто-то осмелился преградить путь к его любимому дереву. Его хозяйка, такая же недовольная, как и ее собака, неподалеку вела группу полных мужчин на занятия фитнесом. Айхберг был излюбленным местом отдыха, как летом, так и зимой. Надпись на ее футболке «Проваливайте! Я – мамочка мопса» не сулила ничего хорошего. Ни мужчинам, ни Лине. Только не привлекать к себе внимания! Лина попыталась улыбнуться злобной собаке. Кусочек бутерброда с колбасой, который ей бросила Лина, сотворил чудо: возмущение мопса сменилось удивлением, признательностью и голодом. Ведь там, где дали кусочек бутерброда с колбасой, можно было получить и другие деликатесы. Достаточно было только вилять хвостиком и лаять.

Лина вздохнула с облегчением, когда красный «Вольво» матери Бобби на полном ходу свернул на стоянку. На ее мобильный пришло сообщение. «Быстро попрощаюсь с мамой», – написала Бобби. Лина сразу ответила: «Жду наверху, у детской площадки».

Напряженно наблюдала она, как ее подруга вылезает из машины. Вопреки всем надеждам девушек, Генриетта Альберс не собиралась отпускать Бобби в лагерь пятидесятников без основательного прощания. Энергично она направилась к автобусу с огромным чемоданом дочери.

– Я упаковала тебе теплую пижаму, – сказала она, пока Бобби шагала рядом с ней, не в силах дождаться, когда, наконец, заговорит с Линой. – На озере по вечерам ощутимо холодно, особенно в палатке. И не забудь нанести крем. Я читала в интернете, что над спортивными полями весь день будет палить солнце.

Благодаря активной поддержке матери Бобби была приспособлена к многолетнему пребыванию в самых разных климатических зонах. Помимо спального мешка, туристического коврика и палатки она таскала одежду на случаи любых погодных катаклизмов. Бобби не нужно было бояться ни арктических холодов, ни проливных дождей, ни тропических жарких волн.

Госпожа Альберс не унималась.

– Ты должна сказать, что в автобусе тебе станет плохо, тогда тебя посадят в первый ряд, – посоветовала она.

Бобби закатила глаза к небу. Ее мать не понимала, что распределение мест в автобусах подчинялось таким же правилам, как и разделение в классе. В первом ряду сидели исключительно ботаники, незрячие и любимчики учителя, с которыми никто не хотел иметь ничего общего. Сзади в автобусе сидели крутые ребята с колонками, множеством друзей и тайным запасом запрещенных энергетиков.

– Мне никогда не было плохо в автобусе, – возразила Бобби.

– Ты никогда не ездила в автобусе в течение такого долгого времени, – вмешалась ее мать. – Меня все время тошнит. Это генетическое.

– Мам, – возмущенно застонала Бобби. – Я разберусь.

С большим трудом Бобби удалось помешать Генриетте Альберс отправиться в лагерь пятидесятников в качестве добровольного сопровождающего.

– Ты видела список обязательных вещей? – возразила Бобби. – В нем ничего не сказано о том, что необходимо брать с собой маму или папу.

Со своего возвышения Лина нетерпеливо наблюдала за тем, как госпожа Альберс пристально смотрела на дочь. Почему это продолжается так долго? Мопс, недовольный отсутствием внимания Лины, занялся своим самообслуживанием и погрузил свое толстое тело в ее рюкзак. Лина хотела как можно быстрее вытащить его, но было поздно. Любую попытку спасти хотя бы часть ее припасов в дорогу пес пресекал яростным лаем. Если Бобби не поторопит мать, у Лины не останется провианта для поездки.

– Если захочешь связаться с нами… – начала госпожа Альберс и вытащила телефонный список с 15 номерами из своей сумочки.

– В палаточном лагере сотовые телефоны запрещены, – поспешно выпалила Бобби. – Электронные устройства мешают лагерной жизни.

Это была откровенная ложь, но, по мнению Бобби, она приравнивалась к преступлению со смягчающими обстоятельствами в качестве самообороны. Когда она была с классом в лыжном лагере, Генриетта Альберс использовала любой мыслимый предлог, чтобы позвонить руководству лагеря и убедиться, что отсутствие новостей – хорошая новость. Лыжные инструкторы относились к Бобби очень трепетно. После двух ночей и сорока шести контрольных звонков она сдалась и поехала домой. Ее мать еще не была готова так надолго остаться одна.

Смущенно Бобби огляделась вокруг. Другие родители быстро прощались со своими детьми. Если вообще находили дорогу к автобусу. Хлоя мчалась на такси с элегантным спортивным чемоданчиком, а Йонас, как обычно, на своем шоссейном велосипеде. На его шее болтались радужные наушники Хлои. Небольшой тканевый рюкзак был небрежно перекинут через его плечо, который, наверняка, был бы легко застигнут врасплох непогодой.

– И не звони, – сказала Бобби. – Ни при каких обстоятельствах.