Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать - Джеймс Дуглас

Одним словом, братья Кеннеди верили в достижение справедливого мира с врагом. Их тайные внутренние враги считали, что такой мир невозможен и даже нежелателен. Увидев то, что может ждать планету в противном случае – кромешная темнота и хаос, – Джон и Роберт Кеннеди были готовы вести борьбу за мир с такой же самоотверженностью, с какой обычно ведут войны. Они были готовы отдать свою жизнь во благо страны. Если решительная поддержка мира, какую они демонстрировали, делает человека врагом нашего полицейского государства, то мы все как минимум потенциальные враги государства. Любой может и, возможно, должен стать миротворцем и, таким образом, естественным врагом государства, чья цель тесно связана с ведением войны.

Что убийство президента Джона Кеннеди говорит о нас с вами? Что оно говорит о полицейском государстве, которому мы позволили управлять нашими жизнями? Достигли ли мы той точки, когда само государство становится врагом народа, по крайней мере, пока мы, люди, не сможем изменить и даже революционизировать его цель?

Можем ли мы изменить нашу жизнь и Соединенные Штаты Америки, чтобы действительно исповедовать идею сохранения мира как единственный способ обеспечения подлинной безопасности?

Смерть Джона Кеннеди в Далласе не дала ему принять ряд решений, которые он планировал после возвращения в Вашингтон на следующей неделе. Во-первых, вопрос о том, что делать с мятежным послом в Южном Вьетнаме, Генри Кэботом Лоджем, который хотел эскалации и «победы» в войне, из которой президент решил выйти.

Роберт Кеннеди так объяснил, почему у его брата закончилось терпение и тот решил избавиться от посла, который не исполнял указаний и даже из вежливости не отвечал на них: «Человеком, сопротивлявшимся нашей позиции во Вьетнаме, был Генри Кэбот Лодж. Собственно, Генри Кэбота Лоджа возвращали домой, и президент подробно обсудил со мной, как его можно уволить, поскольку он не хотел ни с кем из нас разговаривать… Президент шлет сообщения, а он никогда на них не отвечает… [Лодж] не хотел разговаривать. Это было просто невообразимо»{1990}.

По словам Роберта Кеннеди, президент по согласованию с генеральным прокурором уже принял решение уволить Лоджа: «Мы собирались попытаться избавиться от Генри Кэбота Лоджа». Это был всего лишь вопрос «выбора подходящего способа уволить его, избавиться от него»{1991}.

Президент Кеннеди должен был встретиться с Лоджем днем в воскресенье, 24 ноября, сразу по возвращении из поездки в Техас и прибытия Лоджа, сложившего полномочия посла, из Вьетнама{1992}. Кеннеди подготовился к встрече с Лоджем и пригласил на нее человека, который был непримиримым противником войны во Вьетнаме, заместителя госсекретаря Джорджа Болла[84]. Он поговорил с Боллом по телефону в среду вечером, 20 ноября, сразу же после приема в Белом доме для сотрудников Минюста и судей{1993}, чтобы гарантировать участие самого большого пацифиста из его администрации в воскресной встрече с Лоджем.

Именно Джордж Болл в ноябре 1961 г. предупреждал Кеннеди по поводу Вьетнама: «Через пять лет на местных рисовых полях и в джунглях мы будем держать уже 300 000 человек, и мы никогда их не вернем назад. Это уже было с французами. Вьетнам – наихудшее место как с практической, так и с политической точки зрения»{1994}.

Кеннеди ответил: «Джордж, ты сошел с ума. Такого не будет»{1995}.

Тем не менее Джордж Болл был прав, и даже недооценил возможные перспективы военного участия страны на 200 000 американских солдат, которых одномоментно направит (Линдон Джонсон) на рисовые поля и в джунгли Вьетнама. Кеннеди сопротивлялся введению войск во Вьетнам, но прежде, чем он смог кардинально изменить что-то, его убили.

Теперь на встрече с возвращающимся послом Генри Кэботом Лоджем в воскресенье, 24 ноября, председательствовал преемник Кеннеди на посту президента Линдон Джонсон. Как писал корреспондент New York Times Том Уикер, говоря об отношениях между ними, Линдон Джонсон был гораздо менее критично настроен по отношению к Лоджу, чем Кеннеди, собиравшийся его уволить: «Лодж был старым другом Джонсона со времен работы в Сенате, которого Джонсон даже рекомендовал Эйзенхауэру в качестве министра обороны и который, таким образом, мог откровенно говорить с новым президентом»{1996}. Джонсон, являвшийся ярым антикоммунистом, всецело доверял советам своего старого друга Лоджа, входившего в элиту сторонников холодной войны.

Лодж заявил Джонсону: «Для спасения Вьетнама нам необходимо принять ряд жестких решений. К сожалению, господин президент, вам придется это сделать»{1997}.

В отличие от Кеннеди, Джонсон не был раскаявшимся рыцарем холодной войны. Учитывая серьезный настрой Лоджа на расширение масштабов войны, новый президент решил, что тот знает, что нужно делать. Один из свидетелей этой встречи сказал, что Джонсон почти не колебался.

«Я не потеряю Вьетнам, – сказал он. – Я не стану президентом, который наблюдал, как Юго-Восточная Азия встает на путь Китая»{1998}.

Чтобы продолжать принимать жесткие решения в отношении войны, как рекомендовал Лодж, Джонсону необходимо было выиграть президентские выборы менее чем через год, когда он благоразумно и успешно будет играть роль «кандидата-миротворца», чтобы обойти сенатора Барри Голдуотера. Однако в ходе своей кампании, в которой преобладала мирная риторика, Джонсон не хотел, чтобы его военные советники путали ее с фатальным поворотом курса, который решил осуществить его предшественник. Он ясно дал понять, что он и они определенно находятся на одной стороне.