Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

После невероятных ужасов, которых мы себе даже не можем представить, доктор Дадли Боуз пожертвовал остатками своей индивидуальности, чтобы предупредить об истинных намерениях праймов. Каждый из живущих ныне людей в неоплатном долгу перед этим великим человеком и его коллегой Эм­мануэль Вербеке. Меня проинформировали о том, что их оживление проходит успешно, и мы можем поблагодарить всех богов, в которых верим, за их скорое возвращение в наше общество и возможность приветствовать новых героев.

Тем временем, если мы намерены оградить наше чудесное Содружество, предстоит многое сделать. Дорогие сограждане, после многих веков мирной экспансии наша цивилизация оказалась перед угрозой враждебного вторжения. В этом случае мы не можем рассчитывать ни на сильфенов, ни на Высокого Ангела. Человечество должно принять вызов со всей отвагой и решимостью, присущей людям с самого начала их истории.

В связи с этим сегодня я подписала указ за номером одна тысяча восемьдесят один, согласно которому на Межзвездное Агентство возлагается еще одна обязанность, а именно: физическая защита планет и звезд Содружества всеми необходимыми способами. С этого момента Агентство будет называться военным флотом Содружества. С ним мы связываем все наши надежды на безопасное будущее. Я верю, что мужчины и женщины, которые будут служить на флоте, с должным вниманием отнесутся к угрозе, возникшей среди далеких звезд. Их ждет трудная, но благодарная работа. На пост адмирала для руководства новым флотом я предлагаю кандидатуру Уилсона Кайма. Это тяжкая ноша, но я уверена, что мужество и лидерские способности, которые он неоднократно проявлял, помогут ему справиться с любыми трудностями.

Праймам же я могу сказать следующее: никакая агрессия и злоба не позволят вам завладеть нашими прекрасными мирами. Все мы люди, и все мы несовершенны, но наши сердца закалены в пылу прошлых битв; у нас есть воля, есть право и решимость отразить нападки любой тирании. Под этим я не только готова подписаться, но и клянусь своим президентством.

Она поклонилась сенаторам и быстро спустилась с возвышения, где уже ожидал почетный эскорт. Сенаторы ответили на речь президента бурными и продолжительными аплодисментами и криками.

У подножия лестницы, широко улыбаясь и энергично хлопая в ладоши, президента встретила Патриция Кантил.

— Превосходно! — воскликнула она, провожая Дой к выходу. — Ты выбрала нужный тон. Уверенность без самодовольства, вселяющая в людей чувство безопасности.

Дой взволнованно улыбнулась.

— Я рада, что все прошло удачно.

За дверью зала сената гвардейцев сменили агенты безопасности в обычных костюмах. Служащие аппарата и помощники выстроились позади Дой в установленном порядке и последовали за своим боссом по широкому коридору. Все оживленно переговаривались и все еще хлопали в ладоши. После одиннадцати месяцев тусклого, как говорила сама Дой, правления ее президентство наконец-то обрело отчетливые формы.

На третьем этаже, где находились кабинеты президента и ее сотрудников, их встретили хорошими новостями: послания, содержащие одобрение и поздравления, наводнили унисферу. Помощники поспешили на свои места, чтобы заняться почтой.

— Отличная речь, спасибо, — сказала Дой Дэвиду Керте, поравнявшись с его столом.

Молодой человек поднял взгляд и радостно улыбнулся. До избрания Дой он был главным помощником Патриции, а теперь постепенно становился основным составителем речей.

— Я рад, мэм. Я кое-что позаимствовал из лунной программы Кеннеди. Думаю, в данных обстоятельствах это было уместно.

— Ты не ошибся.

Дой прошла в стеклянную гостиную, представлявшую собой округлый вы­ступ из стены зала сената, совершенно прозрачный изнутри, блестяще-черный снаружи и защищенный силовым полем на тот случай, если какой-нибудь снайпер решит испытать свою удачу. Устроившись на одном из широких дива­нов, она облегченно вздохнула.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила Патриция, подойдя к антикварному буфету из тикового дерева.

— Хочу. Но не могу. Налей мне сока. День обещает быть долгим.

Патриция открыла дверцу и взяла с полки банку с соком апельсина и ягод триффен. Паутинка серебристых линий мерцала вокруг ее глаз, выдавая работу с виртуальным полем зрения. У Патриции имелись свои надежные индикаторы, и именно их она со своей обычной скрупулезностью сейчас изучала.

— Опрос в унисфере выдает семьдесят два процента одобрительных отзы­вов, — объявила она, как только получила информацию. Одновременно Патри­ция вскрыла упаковку, и банка с соком покрылась изморосью. — Пятьдесят три процента все еще опасаются праймов — на четыре процента меньше, чем вчера. Восемьдесят восемь процентов одобряют создание флота. Индексы на бирже пошли вверх; аналитики предвещают резкий скачок в связи с правительственным финансированием строительства кораблей, и это логично. Финансовый сектор колеблется в ожидании повышения налогов. Общий баланс благоприятный. Второй срок у вас в кармане.

— Ничего подобного, — возразила Элейн, принимая банку с соком. — До этого еще слишком далеко. А что будет, если действительно произойдет вторжение праймов?

Патриция фыркнула.

— Прекрати! Я это уже изучила. В военное время население сплачивается вокруг своих лидеров. Это исторический факт. Беспокоиться надо о том, что будет после войны. Черчилль, Буш, Долвин - они все отправились в отставку после своих побед.

— Я все время беспокоилась, открыто высказываясь в поддержку Межзвездного Агентства, хоть это и обеспечивало лояльность Шелдона. Слава богу, можно больше не бояться.

Она отпила глоток сока.

— Бога лучше не упоминать, — быстро отреагировала Патриция. — В наши дни большинство избирателей атеисты.

Элейн неодобрительно нахмурилась.

— Ты всегда поддерживала идею Агентства и его развития. Думаешь, действительно начнется война?

— Я поддерживала эту идею из-за тех преимуществ, что она нам предоставляла.

— Считаешь, будет война?

— Честно? Я не знаю, Элейн. Ради тебя я могу справиться с сенатом и средствами массовой информации, но это… Это не в моей компетенции. Я только знаю, что известие о постройке праймами больших червоточин до смерти перепугало наших военных аналитиков. Ты видела отчет Леопольдовича? У праймов нет логических причин создавать переходы подобного масштаба, так что их намерения неизвестны. И это не слишком хорошо, поскольку мы о них знаем только со слов Боуза. Приходится предполагать худшее. Похоже, что создатели барьера знали, что делали.

Элейн позволила себе расслабиться на мягких подушках дивана.

— Все это с самого начала было очень странным. Все эксперты единогласно утверждали, что для создания барьера требовались колоссальные усилия, а стоило только нам подобраться поближе, как преграда исчезла.

— Говорю тебе, меня бесполезно об этом спрашивать. Настоящей причины никто так и не сумел назвать. Все, что у нас есть, это только бестолковые теории и безумные заговоры вроде мании Йоханссона. Даже РИ в недоумении, как он заявляет.