Машина бытия - Фрэнк Герберт

Какая-то тень загородила луч света: Вичентелли.

– Кто вы? – спросил он.

«Я – Джо Кармайкл, – подумал он. – Я должен быть только Джо Кармайклом».

Но эмоции Кармайкла грозили опрокинуть и ошеломить его. Гнев и подавленный страх неистово носились по нейронам. Тело хозяина дергалось, вздрагивало. Ноги начали бесполезный бег на месте.

Вичентелли отвернулся и обратился к присутствующим:

– Проблема с Джозефом Кармайклом заключается в акте насилия, который вы сейчас видите на своих мониторах в записи. Позвольте мне еще раз напомнить, что этот инцидент не был предсказан. Он ускользнул от нашего наблюдения. Отсюда мы должны заключить, что он не входил в намерения самого Джозефа Кармайкла. В ходе данного расследования вы сможете ознакомиться с полученным профилем личности. Я хочу, чтобы каждый из вас записал свои реакции и предположения. Где-то здесь мы найдем ключ к непонятным признакам, каковые мы наблюдали у Уильяма Бейли, а до этого у Альмиро Синга. Будьте начеку, проявите наблюдательность.

«О, Бог вечности! – подумал Тегас. – Они отследили меня от Синга до Бейли!»

Эта перемена в человеческом обществе заходит намного дальше, чем он подозревал. Но насколько далеко?

– Отметьте, пожалуйста, – сказал Вичентелли, – что Бейли находился в непосредственной близости, когда Синг выпал из Башни Мира в Кантоне и умер. Особое внимание обратите на материалы, указывающие на предшествующую связь между Сингом и Бейли. Это может быть важным обстоятельством.

Тегас постарался отстраниться, заключить в непроницаемую капсулу свои эмоции. Начальники смогли ухватиться за нить развития событий, о чем он никогда не думал и не подозревал. Но где-то они его потеряли.

Тегас понимал почему: по способу Тегасов он умел сливаться с толпой, занимался тяжким трудом, зарабатывая себе на жизнь и пропитание. Тем не менее он никогда не любил свою временную плоть сильнее, чем в те моменты, когда понимал, что может навсегда ее утратить. Он любил свою плоть так, как человек может любить свой дом. Просто этот сложный дом мог дышать и чувствовать.

Он вдруг сильнее, чем когда-либо раньше, ощутил свою интимную связь и единение с плотью. Он точно знал, как должен был чувствовать себя любой человек в данной ситуации. Время никогда не было врагом Тегасов. Но сейчас он был человеком и готовил свою плоть к напряженной борьбе, к максимальному расходу энергии.

Контроль – это одна из выдающихся способностей данного общества, даже суперконтроль.

Вичентелли снова обернулся к лучу света.

– Ради удобства, – сказал он, – я буду по-прежнему называть вас Кармайклом.

Это хладнокровное высказывание показало Тегасу, что он загнан в угол, и Вичентелли прекрасно это знал.

– Не пытайтесь покончить с собой, – сказал Вичентелли. – Механизм, в котором вы сейчас находитесь, сможет поддерживать вашу жизнь даже тогда, когда вы меньше всего этого захотите.

Тегас внезапно осознал, что Кармайкл сейчас охвачен паникой. Здесь нет места наблюдательности и отстраненности Тегаса.

Это он сам был охвачен паникой.

Тело хозяина судорожно извивалось, стараясь освободиться из захватов. Жидкость была тяжелой и маслянистой. Она держала его, амортизируя его движения, всякий раз возвращая его в исходное положение, как рыбу с плавательным пузырем.

– Итак, – объявил Вичентелли.

Раздался громкий щелчок.

Яркий свет ослепил Кармайкла. Во вспышках разноцветных лучей просматривался определенный ритм. Этот ритм мог спровоцировать эпилептический припадок. Вспышки путали сознание, сотрясали сознание Тегаса, словно дикий зверь, выпущенный в его клетку.

Из пустоты, в которую превратилась его вселенная, раздавались вопросы. Эти вопросы произносились голосом, но он видел их; контуры слов сливались в непрерывный вихрь.

– Кто вы?

– Чем вы занимаетесь?

– Мы видим, кто вы. Почему вы не хотите в этом признаться? Мы знаем вас.

Аура окружающих наблюдателей обрушилась на него нескончаемой барабанной дробью: «Мы знаем вас – знаем вас – знаем вас…»

Тегас чувствовал, что слова укачивают его, подчиняют.

«Тегаса невозможно загипнотизировать», – сказал он себе. Однако при этом он чувствовал, как его существо буквально разрывается на части. Что-то отделяется от него. Кармайкл! Тегас теряет своего хозяина, не может его удержать своей хваткой! Его хозяин превращался в загипнотизированного идиота. Чувство отделения усилилось.

Вдруг появилось встряхивающее ощущение пробуждения. Эго хозяина пробудилось, и противостоять этому было невозможно.

По нервным путям стали расползаться мысли:

– Кто… что… где…

Тегас изо всех сил пытался противостоять этому натиску.

– Я – Джо Кармайкл… Я – Джо Кармайкл… Я – Джо Кармайкл…

Он обрел голос, овладел своими голосовыми связками и произносил слова в монотонном ритме, превратив их в один ответ на все вопросы. Постепенно хозяин умолк, загнанный в кокон, созданный Тегасом.

Ошеломляющий зубодробительный допрос продолжался.

Вопросы сыпались, треща, как горох из мешка.

Он потерял всякое чувство различия между Тегасом и Кармайклом. Бацитная половина, устрашенная и забитая неожиданной изощренностью нападения, спряталась в самом дальнем углу сети идентичности.

В сознании ожили голоса прежних хозяев: «…ты не можешь… не должен… Я – Джо Кармайкл… останови их… почему мы не можем…»

– Вы меня убиваете! – завопил он.

Наблюдатели в ответ лишь злорадно посмеивались.

– Они чудовища! – вслух подумал Кармайкл.

Это была его собственная мысль, не отшлифованная сознанием Тегаса, это было чисто человеческое восклицание, высвободившееся из глубины человеческого сознания.

– Ты слышишь меня, Тегас? – спросил Кармайкл. – Они чудовища!

Тегас скорчился в плоти хозяина, не понимая, как всему этому противодействовать. Никогда в жизни хозяин не обращался к нему напрямую после полного захвата. Он попытался локализовать источник этой коммуникации, но не смог.

«Видишь, они смотрят на нас, как стая вурдалаков!» – думал Кармайкл.

Тегас понимал, что должен как-то отреагировать, но, прежде чем он смог собраться с мыслями, допрос стал еще более интенсивным, вопросы посыпались еще быстрее.

– Откуда вы пришли? Откуда вы пришли? Откуда вы пришли?

Вопросы обрушивались на него, как буквы высотой с гигантские здания, – глаза без всякого выражения, громоподобные голоса, сверкающие слова.

Тегас ощутил гнев, охвативший Кармайкла.

Наблюдатели излучали холодное удовольствие.

– Давай умрем, но захватим с собой хоть одного из них! – настаивал Кармайкл.