Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

— Даже если таковым окажется Всемогущий.

Ярость Мотехи возросла еще больше.

— Да как ты смеешь!..

Тогда раздался скрипучий голос, режущий уши, как крик боли:

— Не противься нам. Всемогущий.

Робкие подобострастно пригнулись; кто посмелее — обернулись к закутанной в саван фигуре старшей из Сестер Сиби: это ее слова раздались из глубины капюшона. Никто никогда не видел ее лица; считалось, что в Сестрах воплощается сама смерть, когда они вступают в храм своей богини.

— Уж не желаешь ли ты, чтобы мы спустили с цепи своих Безумных Плясунов в вашем Городе Магов?

Многие вздрогнули при упоминании воинов, состоящих на службе у смерти. Простое прикосновение этих «плясунов» несло неминуемую гибель, когда они прыгали и крутились; а останавливались они лишь тогда, когда сами умирали от изнеможения.

Рукой, одетой в латную рукавицу, верховный жрец Джастура ударил себя по груди, защищенной металлическим панцирем:

— И не желаешь ли ты повстречаться лицом к лицу с моими жрецами-воинами? Нам мало чего приходится опасаться в вашей магии. Всемогущий, когда наш бог становится для нас щитом. Сможете ли вы выстоять против наших благословенных боевых молотов, когда мы сравняем с землей стены вашего города?

Мотеху обуревали такие же чувства, какие испытывал бы на его месте любой цурани. Опыт прожитых лет не смог вполне изгнать из его души верования, внушенные ему с детских лет. Пытаясь найти основу для согласия, он объявил:

— Мы не оспариваем законность коронации Императора Джастина.

Переломив себя, он снизошел до поклона, хотя и несколько запоздалого. Выпрямившись, он направил указательный палец в сторону властительницы, стоявшей у подножия тронной пирамиды, — женщины, чьи деяния выходили за все мыслимые рамки.

— Властительница Мара из Акомы, — начал он официальным речитативом, — ты постоянно нарушала традиции, и в конце концов смрад твоих поступков стал оскорбительным для обоняния наших предков. Ты спряталась за броней своего титула, злоупотребила народным мнением и породила смуту в рядах Ассамблеи — и все это с целью нарушить наш указ, воспрещающий тебе воевать против дома Анасати. Твои войска начали сражение на равнине Нашика, и властитель Джиро убит твоим мужем. Я объявляю тебя виновной, и, будучи членом Ассамблеи Всемогущих, я уполномочен исполнить то, что большинством Ассамблеи признано наилучшим для Империи. Мы, маги, не подчиняемся закону! Твой сын будет Императором; пусть он живет долго и правит мудро, но тебе не удастся красоваться здесь в роли регента!

— А кого ты хотел бы видеть на месте Мары? — язвительно спросил Шимони. — Омекана?

Ответа он не получил. Не встречая противодействия со стороны своих собратьев, Мотеха высоко поднял руки. Вокруг его кулаков засверкали зеленые искры, и он начал нараспев произносить заклинание на древнем языке, известном только матам.

Хочокена и Шимони вздрогнули, услышав начало заклинания. Акани поспешил сделать шаг в сторону. Фумита воскликнул:

— Нет!

Мотеха продолжал песнопение, уверенный в своей изначальной правоте.

Мара побледнела, но не заколебалась и не обратилась в бегство. Огни колдовских сил, призываемых Мотехой, пробегали мимо ее лица, отражаясь в глазах властительницы. Она спокойно произнесла какие-то слова, которых не расслышали даже стоявшие поблизости.

Губы Мотехи презрительно искривились, и в промежутке между ритуальными фразами он крикнул:

— Молитва не спасет тебя, властительница! И жрецы тоже не спасут, к каким бы силам они ни прибегли для возведения заслонов вокруг этого зала! Они не помешали нам войти, и теперь тебе могут помочь только боги… но никто, кроме них.

— Жрецы не имеют никакого отношения к заслонам! — отчеканила Мара. — Ты можешь насылать на меня свои чары, Мотеха, но прислушайся к предупреждению. Твоя магия никому не причинит вреда, и уж меньше всего она повредит мне.

Лицо Мотехи исказилось от ярости. Эта особа даже не испугана! Ее гибель будет мучительной, решил он, набрав полную грудь воздуха, чтобы выговорить фразу, которая пошлет к цели накопленные смертельные чары. Властительницу Акомы настигнет заслуженное наказание! Чары испепелят ее на месте.

Только сейчас ощутив, сколь близка опасность, Мара закрыла глаза.

— Нет! — послышался голос, в котором не было ничего человеческого. Его звучание кинуло в озноб всех присутствующих. Две фигуры, до этой минуты скрытые за группой пестро разодетых жрецов, поднялись в полный рост с обеих сторон от Мары. Их тела были испещрены многоцветными узорами; в воздухе раздался хлопок, когда они развернули вверх свои длинные — более двенадцати футов — радужные крылья. Самые роскошные наряды цуранских придворных могли показаться аляповатыми и безвкусными по сравнению с величественной красотой убранства магов чо-джайнов.

— Никто не тронет властительницу Мару! — в унисон прогремели оба существа. — Она находится под защитой магов из Чаккахи!

У Фумиты невольно вырвался возглас:

— Запретное! Дочь моя, что ты наделала?

Мотеха застыл на месте; силы, которые он призвал, таяли и рассеивались в воздухе. Заклинание так и осталось незавершенным, а необходимую для ворожбы сосредоточенность как ветром сдуло. Другие маги побледнели от страха, когда до них дошел смысл происходящего.

— Госпожу Мару не в чем упрекнуть, — возразили крылатые маги; их голоса звучали, словно две бесценные флейты. — То, что древний пакт нарушен, — это дело ваших рук, маги человеческой расы, ибо королевы чо-джайнов во всей Империи свято соблюдали условия договора, пока вы не разрушили улей. До этого магическое искусство ни разу не было использовано в интересах Мары и никакая помощь извне ей не оказывалась. Стыд вам и позор! Этот зал защищало искусство чо-джайнов. В других краях, за пределами Цурануани, наши познания далеко продвинулись вперед. В умении защищать и защищаться вы, люди, отстали от нас. Если мы сочтем необходимым, маги Чаккахи смогут оберегать госпожу Мару от ваших смертоносных чар в течение всего отпущенного ей срока земного существования.

Черноризцы заколебались. Никогда раньше ни один человек, не одаренный способностями мага, не отваживался пойти наперекор воле Ассамблеи, да еще измыслить столь коварный план — хитростью заставить самих магов нарушить договор, который их предшественники навязали чо-джайнам!

Никто из черноризцев не усомнился в способностях магов Чаккахи: чо-джайны не могли лгать. А по их утверждению, у них имелись в распоряжении средства, чтобы лишить силы самые разрушительные заклинания из арсенала Всемогущих. Каждый новичок, желающий быть принятым в Ассамблею, изучал старинные рукописи: однако многие, даже будучи удостоены права носить черную хламиду, потерпели неудачу при попытке понять значение отметин на панцирях магов из расы чо-джайнов. Их узоры становились все более сложными по мере восхождения к вершинам мастерства, а те двое, что помогали Маре, шлифовали свое искусство долгие годы и достигли невообразимого могущества.