Сладкая горечь обмана - Элли Блейк

— Хэрри, выслушай меня. После того как Джейми не стало, я никогда не искала ему замену. Он был моим братом. Единственным братом. Мне был нужен друг. Он нужен мне и сейчас. Ты всегда будешь моим лучшим другом.

Он слушал ее, но Эмма не могла даже представить, какое действие оказывают на него ее слова. Увидев, как гаснут золотистые искорки в его карих глазах, она поняла, что оставшаяся часть поездки пройдет в тяжелом молчании.

Час спустя Хэрри отправил Эмму погулять вокруг озера, а сам пошел купить пару бутылок воды.

«Замена», «лучший друг». По правде сказать, он чувствует, что не подходит ни под одну категорию.

Держа в руках прохладные бутылки, Хэрри прошел к деревянному мосту, на котором расположились рыбаки, удившие на блесну.

Эмма стояла на мосту. Легкий ветерок развевал короткие светлые волосы. От ее позы веяло такой грустью, что у Хэрри защемило сердце. Он проследил за ее взглядом и понял, что она наблюдает за тремя играющими детьми.

Старший мальчик держал над головой плюшевого медвежонка, и, как бы высоко девочка ни подпрыгивала, она не могла достать игрушку. Она пыталась вскарабкаться на него и даже принималась щекотать в надежде, что он сдастся. Наконец второй мальчик заметил, что происходит, и, легко выхватив медвежонка у своего друга, протянул его девочке. Даже не поблагодарив, она прижала к груди своего маленького пушистого дружка и ушла, высоко подняв голову.

Хэрри посмотрел на Эмму. Он знал, какие воспоминания пробудила в ней эта сценка.

— Знакомая картина, не правда ли?

Она вздрогнула, не заметив, что Хэрри подошел и встал рядом с ней.

— Ты все еще скучаешь по нему? — спросил он, зная, что сам бы ответил на этот вопрос утвердительно.

— Да, — призналась Эмма. — Не верится, что прошло десять лет с тех пор, как мы последний раз разговаривали с ним. Я все еще слышу его голос.

— Я знаю, малышка. — Он обнял ее за талию.

— Конечно, знаешь. Поэтому ты здесь.

Хэрри кивнул. Но это не вся правда. Каждый год он приезжает не только для того, чтобы поддержать Эмму в трудное для нее время. Мысль о том, что он останется один в годовщину дня, когда умер Джейми, приводила его в ужас, заставляя вспоминать о роли, которую он сыграл в гибели друга.

— Не только поэтому, — неожиданно для себя сказал Хэрри.

— Да?

— Я приехал, чтобы провести время с моей маленькой принцессой.

— Тогда я не понимаю этого! — воскликнула Эмма с таким жаром, что он растерялся. У нее горели щеки, она была явно расстроена, рассержена или смущена, и Хэрри не представлял, чем это вызвано.

— Если ты скучаешь по мне так сильно, как я по тебе, почему ты не приезжаешь чаще? Почему не вернешься домой навсегда к тем, кто любит тебя? Боже мой! Какой же ты бестолковый!

Размахивая руками и бормоча что-то, Эмма пошла прочь. Хэрри был потрясен ее вспышкой.

Он знал, что их редкие встречи — отнюдь не вина Эммы. Разве не он дал ей ясно понять, что хочет быть свободным как ветер? Его дальние поездки давали великолепные результаты. Последняя версия «Хэролдз хаус» имела такой успех, что австралийские газеты провозгласили ее причиной возросшего притока туристов в Северную территорию.

Он никогда не рассчитывал на то, что его небольшой бизнес превратится в сенсацию, и делал все, чтобы избежать встреч с прессой. У него было чувство, что он не заслуживает успеха, который неизменно приходит к нему.

Единственное, что никогда не давалось ему легко, — это его отношения с Эммой, которая с детства была упорной, взбалмошной и своевольной. И очень волевой. Поддерживать дружбу было трудно, но она того стоила.

Как бы далеко он ни уезжал, он всегда возвращался к Эмме, которая делилась с ним своей жизнеутверждающей энергией.

Она вдохновляла его и возвращала на землю. Она была его музой и посохом. Лучшим другом и… Кем? Родственной душой?

Хэрри побежал за Эммой.

— Подожди, Эм.

Она замедлила шаг, но не оглянулась. Он обогнал ее и остановился. Эмма сверкнула на него голубыми глазами, и ему захотелось прикоснуться к ней, чтобы впитать часть исходившей от нее силы.

Хэрри протянул руку, но Эмма отвернулась.

— Давай заключим перемирие, Эм. Мы оба нервничаем, и это неудивительно. Завтра у нас трудный день. Давай хорошо проведем время. Устроим праздник. Мы здесь в этот прекрасный весенний день, и мы вместе. Давай не будем говорить ничего такого, о чем мы потом пожалеем. Мир?

Он протянул ей мизинец, и после долгого колебания Эмма сказала:

— Мир.

НОЧНОЙ СЕАНС: «ЛИХОРАДКА В СУББОТУ ВЕЧЕРОМ»

«Важничаешь? — обратилась Талия к Джону Траволте, который с самодовольным видом удалялся от нее на экране телевизора. — Я тоже так хочу. Только дайте мне шанс, причину, кого-нибудь, и я вам покажу!»

Темнело, когда Хэрри и Эмма подъехали к гостинице — старой переоборудованной мельнице с кирпичным фасадом, увитым вьющимися растениями.

— Мы затопили для вас камин. Подбросьте немного дров, когда будете ложиться спать, и в комнате будет тепло всю ночь, — сказал ночной портье, провожая их в номер.

Спать. Одна большая кровать. Никакого дивана. Лучше всего, решила Эмма, отнестись к этому с юмором.

— Эм, пожалуйста, не заставляй меня спать на полу.

Она прищурилась.

— Я дам тебе плед.

— Эм… — взмолился Хэрри, прежде чем понял, что она шутит.

— Мы спали в одной кровати, Хэрри. Ничего страшного.

— Тогда нас было восемь человек в палатке. А тебе было двенадцать лет.

Эмма пожала плечами и пристально посмотрела на него.

— Что? Ты хочешь отговорить меня?

Хэрри схватил ее за шею и взъерошил ей волосы.

— Твоя взяла. Будем спать в одной постели.

— Отпусти, болван, а то я передумаю!

Он мгновенно отпустил Эмму. Насвистывая, он открыл свой кожаный рюкзак и вынул пижамную куртку. В этот момент Эмма зевнула с риском вывихнуть себе челюсть. Он уже заметил темные круги у нее под глазами. За последние дни она совсем выбилась из сил.

— Эм, приготовить тебе ванну?

Она покачала головой.

— Нет. Тебе нужно поужинать. Я просто переоденусь, и мы… — она снова зевнула.

Хэрри улыбнулся, взял ее за руку и отвел в ванную. Усадив ее на крышку унитаза, он положил пижамную рубашку ей на руки и открыл кран.

— Готово, малышка, — объявил он. Не открывая глаз, Эмма застонала и протянула руки. На секунду у него мелькнула мысль, что она просит раздеть ее. Он окаменел.