Подарок судьбы - Полина Федорова

— Бумаги со мной, не беспокойтесь, — похлопал Поль себя по груди. — Но для начала я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Хорошо, задавайте ваши вопросы, — устало произнес Болховской и разжал кулаки. — Только побыстрее.

— Позвольте поинтересоваться, князь, где ваш портсигар? — почти вплотную подошел к Борису Иван Иванович.

— Выронил где-то, — быстро ответил Болховской.

— Где? — сверлил его взглядом Поль.

— Кажется, на рауте в Адмиралтействе, когда…

— Когда убили княжну Баратаеву, — закончил за князя полицмейстер.

— Да.

— Это может кто-нибудь подтвердить?

— Аннет. Мадемуазель Косливцева.

— Анна Петровна, касательно вас, может подтвердить что угодно.

— Вы забываетесь, полковник! — вспыхнул как порох Болховской.

— Приношу свои извинения, но сей портсигар, — вынул его из кармана Иван Иванович, — обронил человек, покушавшийся на жизнь Елизаветы Романовской. О чем и сообщила сама пострадавшая. А вашим его признал присутствующий здесь господин Кекин.

— Да неужели вы не понимаете, что она лжет? — воскликнул отставной поручик. — Не признать в нападавшем, днем, пусть в рединготе и шляпе, надвинутой на глаза, князя Болховского, в коего она давно влюблена, невозможно! Это была комедия, фарс, который она разыграла, чтобы навести вас на ложный след убийцы. Полагаю, что ее увлечение князем переросло в ненависть.

— Это-то я как раз понимаю, — произнес полковник, чем озадачил и Кекина, и Болховского.

— И княжну Баратаеву я не убивал. Человек двадцать скажут вам, что в момент ее убийства я находился возле курительной комнаты, — продолжал Болховской.

— Не убивал, — согласился Поль. — Княжну Баратаеву вы не убивали. Ее убила Романовская.

— Так вы знаете? — почти хором спросили Кекин и Болховской.

— Я все знаю, — ответил Поль и посмотрел поверх их голов в только ему одному известные дали.

— Тогда едемте! — воскликнул Борис. — Дорога каждая минута.

— Куда едемте? — оторвался от созерцания далей полковник и спокойно произнес: — Князь Борис Сергеевич Болховской, вы арестованы. Как заводчик всему этому делу…

— Черт, — выругался в сердцах Борис. — Вам, полковник, про Фому, а вы про Ерему. Да одна она убивала, одна!

— Это правда, — мрачно согласился Нафанаил. — Едемте, Иван Иванович. До Пановки менее версты. Убьет Лиза Анну, на вашей совести это будет.

Полицмейстер посмотрел в потемневшие глаза отставного поручика, перевел взгляд на готового взорваться Бориса и медленно изрек:

— Хорошо, едем.

Через несколько минут из усадьбы Болховских выехала четырехместная коляска. На переднем сиденье, спиной к вознице, сидели помощник полицейского и пристав, стиснув с боков мрачного князя Болховского. Напротив них, стараясь смотреть в разные стороны и притиснувшись к стенкам коляски, сидели полицмейстер Поль и Нафанаил Филиппович Кекин, на максимально возможном расстоянии друг от друга.

Анна в недоумении разглядывала небольшую записку, что передал ей лакей, в коей хорошо знакомым ей квадратным почерком отставного поручика Кекина было написано всего две строки: «Мне необходимо видеть Вас. Для меня это вопрос жизни и смерти. Н. Ф.»

— А на словах, барышня, велено было передать, что, мол, «автор сего послания ждет вас в конце липовой аллеи через четверть часа».

— Кто принес записку?

— Малый какой-то привез. Только он не больно-то с нами разговаривал. Сунул цидульку, буркнул два слова, и поминай как звали.

— Как он был одет? — насторожилась Анна, вспомнив о пресловутом рединготе и боливаре.

— Простите, барышня, не разглядывали больно-то, кажись, пыльник да картуз навроде того, что ваш батюшка на охоту надевает.

— Хорошо, ступай, — махнула рукой Анна.

Что сие могло значить? Зачем Нафанаилу Филипповичу напускать такой таинственности? Зачем назначать встречу в столь поздний час? Зачем он вообще приехал в Пановку? Анна подняла глаза к окнам. Июньский день долог. На часах уже четверть девятого, а солнце только-только коснулось верхушек дальнего леса. Как жаль, что Борис уже уехал в Богородское. А может быть, и хорошо. Он бы уж точно ее никуда не пустил, да еще и с отставным поручиком мог повздорить. Очень уж эта записка похожа на просьбу о свидании. Она усмехнулась абсурдности этой мысли. Что ж, лучший способ разрешить сомнения — действовать.

Накинув на плечи кисейную шаль, Анна вышла из дому, миновала маленький фонтанчик-чашу, спустилась по ступеням верхней террасы и, свернув налево, быстрым шагом направилась в сторону аллеи, посаженной, как говаривал батюшка, еще во времена императрицы Екатерины Великой. Она выискивала глазами знакомый высокий силуэт в колоннаде старых лип, но кругом царил покой, нарушаемый только шелестом ее шагов и шепотом листьев над головой.

Анне вдруг стало неуютно и тревожно, захотелось оглянуться, а может быть, и побежать назад, вернуться в дом, к суете людской, скрипу половиц под ногами горничных, батюшкиному покашливанию за дверьми кабинета — к надежному и безопасному миру. Она в нерешительности остановилась, поняв вдруг, что увидеть здесь может кого угодно, только не отставного поручика. В этот миг за спиной прозвучал голос:

— Что же ты остановилась?

Анна резко повернулась, и взгляд ее уперся в черный зрачок дула пистолета. Завороженная тусклым мерцанием металла, она отчетливо до малейшей детали разглядела чеканку серебряных накладок, взведенный курок, руку, уверенно держащую оружие, и изящный дамский пальчик на спусковом крючке.

— Что, не ожидала? — усмехнулась ей в лицо Лизанька Романовская.

Узнать королеву губернских балов и музыкальных вечеров в стройном юноше было непросто. Впрочем, и в мужской одежде Лизанька выглядела очаровательно.

— Отчего же, — с трудом подавляя дрожь в голосе, ответила Анна, — ожидала. Только, пожалуй, не так скоро.

— А мне кажется, что я припозднилась. Давно надо было с тобой покончить. Ловко ты меня за нос водила столько лет, да и не только меня. Подруга детства, видишь ли! Долго же ты его выслеживала, едва не состарилась.

— Кого «его»? — переспросила Анна.

— Дурочкой прикидываешься? — Глаза Лизаньки вспыхнули ненавистью. — Я-то знаю, что ты умна. Но ум у женщины не в почете. Мужчин он пугает. А вот от женских прелестей они с ума сходят — грудь Дианы, ланиты Флоры, ножка Терпсихоры — и ты идеал, которому они будут поклоняться и которого будут неистово желать. Им нужна игрушка для забав и отдохновения. Князь Болховской такой же, как все. Одно не пойму, что он в тебе-то нашел?

Анна равнодушно пожала плечами и, стараясь не смотреть на оружие в чуть подрагивающей руке, ответила: