Седой капитан - Владимир Владко

Но из репродуктора радиоприемника уже раздавался знакомый обоим твердый, мужественный голос Седого Капитана:

– …Правительство и полиция думали, что им будет очень легко захватить меня или даже уничтожить, – говорил этот голос, продолжая, очевидно, свою речь. – Это не так. Я не боюсь ни фалангистского правительства Фернандеса, ни его жандармов и полиции. Не верьте, иберийцы, ни сейчас, ни потом лживым сообщениям! Попытка полиции захватить меня и мой «Люцифер» не дала и не могла дать результатов. Полицейским собакам Фернандеса не удалось хоть немного навредить мне или моей машине. Сейчас я, как обычно, нахожусь на «Люцифере» и говорю с вами через столичную радиостанцию​​, подчинив ее генератор моими мощными волнами…

Вдруг моргнуло электрическое освещение – раз, другой. Что такое?

А голос Седого Капитана продолжал:

— Моими устами говорят все те, кого замучило фалангистское правительство, все те, кого фалангисты Фернандеса выгнали с родины, кто страдает сейчас по тюрьмам и концлагерям. Пусть этот голос напомнит всем, что…

И вдруг стало тихо. Погасли электрические лампы в кабинете, и одновременно прервался голос в репродукторе. Мертвая тишина в сплошной темноте, которая навалилась, как тяжелое одеяло, раздражала и угнетала.

— Какого черта?.. – Начал Карло Кабанерос яростно. – Какого черта погасло электричество, хотел бы я знать?..

Опять зазвонил телефон.

— Алло! Да, это я, – услышал Хуанес в темноте голос начальника. – Да, слушаю. Ага, вот оно что! Действительно, это, пожалуй, единственный способ прекратить проклятую речь преступника – выключить ток в электрической сети города… Да, да, ничего не поделаешь, я согласен. Хорошо, хорошо… Пока!

Опять стало тихо. Но только на мгновение, потому что начальник полиции снова заговорил, срываясь на крик:

— Вы видите, что приходится делать из‑за вашего разгильдяйства, Хуанес? Единственный выход: выключить ток в сети, потому что без тока не работают приемники. Вы представляете себе, что наделали, бездарь? Я и сам не знаю, почему не отдаю приказ бросить вас в лагерь, чтобы вы там поняли цену себе. Паршивый щенок, вот вы кто! Ничтожество!

Он замолчал на минуту, громко сопя. Мигель Хуанес покорно молчал. Даже ничего не видя в темноте, он представлял себе разъяренное лицо начальника.

«Пусть ругается, пусть, – мелькнуло ему в голове. – Может, только ругательствами и обойдется. Главное – не раздражать его больше …»

Детектив знал характер своего шефа. И действительно, когда Карло Кабанерос после паузы продолжил, его голос уже заметно смягчился. По крайней мере он уже не кричал – и это было хорошо.

— Ну ладно, если я не арестовал вас сразу Хуанес, то сделаю еще одну попытку. Может, вы на что‑то все‑таки пригодны. Будем говорить откровенно. Я не знаю, слышал ли каудильо сегодняшнюю дерзкую речь Седого Капитана… но если он ее слышал, то вы, вероятно, понимаете, что он сейчас говорит о нас? И что ждет министра внутренних дел, и меня, как начальника полиции? Ну, уверяю вас, что в таком случае прежде будете отвечать вы, господин особо уполномоченный…

Мигеля Хуанеса передернуло. Да, он хорошо это понимает – еще с той минуты, как услышал от шефа о своем неожиданном назначении… А начальник полиции безжалостно продолжал:

— Вы знаете меня, Хуанес. Я не идеалист какой‑нибудь, чтобы думать о вашей судьбе, когда речь идет о спасении моей собственной головы. Итак, вам ясно, что у вас есть один единственный выход – любой ценой поймать или по крайней мере уничтожить «Люцифер» вместе с его владельцем. Я не наказываю вас только потому, что вы мне еще ​​нужны. Нужны или для того, чтобы вы выполнили задание, или для того, чтобы ваша голова заменила мою. Поэтому я помогу вам всем, что есть в моем распоряжении…

Мигель Хуанес угнетенно молчал. Он видел, что начальник полиции решил сделать из своего главного инспектора, то есть особо уполномоченного, обреченную жертву, которая в случае необходимости защитит его перед гневом каудильо…

— Да, я охотно помогу вам, – продолжал его шеф. – Сегодня же ночью я поставлю на ноги всех наших агентов, чтобы мы немедленно имели все возможные сведения. Ведь мы до сих пор не знаем, кто он такой, этот Седой Капитан, и откуда он взялся… Мы не знаем, по сути, ничего о человеке, который скрывается под этим прозвищем. Кстати, вы должны немедленно вытянуть все, что возможно, из того человека, о котором докладывали мне… как его?..

— Педро Дорильо, господин начальник.

— Да, возможно, он что‑то знает. И – думать, думать, Хуанес! Этот «Люцифер» – не шпилька, не иголка. Его строило много людей, он, очевидно, имеет какую‑то базу… и там также есть люди. Значит, мы можем узнать сначала о них, а затем – через них…

Хуанес постепенно овладел собой. Мозг его уже лихорадочно работал. Действительно, «Люцифер» – не иголка. Кто‑то должен знать о нем… он должен где‑то брать топливо, например… ремонтироваться… А, вот она, счастливая мысль!

— Господин начальник, позвольте доложить!

— Говорите, говорите, Хуанес! Я не враг вам… мне нужно только, чтобы вы хорошо поняли серьезность положения.

— Базой «Люцифера», господин начальник, может быть только Фонтиверос. Все данные свидетельствуют об этом. Иначе – чего бы он появлялся в районе этого леса так часто? Зачем бы он прятался там, когда мы окружили его?

— Да, да, Хуанес, продолжайте. Здесь есть что‑то стоящее.

— Прежде всего надо разыскать эту базу. Тогда мы расставим вокруг нее батареи орудий, устроим волчьи ямы…

— Фугасные мины нужно поставить, Хуанес. Чтобы он, как поедет, так сразу и… Что это такое?

Мигель Хуанес прислушался. Послышалось, будто хлопнула оконная рама. В кабинете было, как и раньше, темно, электричество до сих пор не включили. Ветер?.. Нет, сегодня очень тихая погода…

Молча, рассчитывая каждое движение, Хуанес вынул из кармана электрический фонарик, с которым он никогда не расставался, и осторожно подошел к окну. Возле него он включил фонарик, направив его прямо на окно. Яркий белый свет залил раму, отразился от стекла. Никого и ничего, как и следовало ожидать. Ведь кабинет начальника полиции находился на шестом этаже!..

За открытым окном было тихо. В это позднее ночное время здесь не проезжали даже отдельные автомашины, кроме полицейских служебных. Совсем тихо, а впрочем… Или почудилось это взволнованному Хуанесу, или… откуда‑то доносилось ровное однообразное шипение, так бывает, когда из баллона под давлением выходит воздух… и это ровное шипение как бы отдалялось, исчезало… вот его уже совсем не слышно… А может, никакого шипения и не было, все это только показалось? Это, наверное, нервы… какое там шипение, откуда? Почудилось, и все… оно что‑то напоминало, что‑то неприятное, раздражающее, непонятное… нет, нет, он же стоит в кабинете начальника государственной полиции, здесь не может быть ничего из тех невероятных загадочных событий…