Заключим пари? - Линда Гуднайт

— Делать нечего, — промолвила Карли, удивляясь своим словам. Куда подевалась та городская девчонка, которая несколько дней назад с неохотой шла в туристский поход?

Они принялись за работу, вытаскивая из автомобиля остатки провизии и туристических приспособлений, подобранные на месте пожарища. Люк натянул брезент между деревьями, создавая подобие тента. Потом он руками выгреб мокрые листья из-под сооруженного укрытия.

Несколько раз Карли хотела сказать ему, что он достаточно ловок для принца, но не могла. Он разозлился бы, узнав о ее обмане. Сегодня вечером работа, граф и королевство Люка не должны ее волновать.

Она нырнула в укрытие, где Люк, сидя на корточках, готовил удобное убежище.

— В рюкзаке нет никаких вещей? — Джинсы и рубашка Карли намокли и прилипли к телу. Люк расстегнул молнию рюкзака и достал камуфляжную куртку и брюки.

— Кто-то собирался поохотиться, — произнес он.

— На нашу удачу, — она присела рядом с ним на колени. — Есть еще что-то?

— Непромокаемая накидка, коробка с бинтами и… — он улыбнулся, вытаскивая крошечный лифчик.

— О, нет! Но если накидка достаточно длинная, то я надену его, а ты возьмешь куртку и брюки.

— Я с большим удовольствием посмотрю на тебя, если ты наденешь вот это, — Люк вытащил одежду из искусственной кожи. Карли покраснела.

— Решим так. Один из нас наденет куртку, другой брюки, а потом мы оба накроемся накидкой.

— Ты наденешь куртку и брюки, потому что промокла.

— Ни за что!

Будущий король не должен оставаться в мокрой одежде всю ночь. Он может заболеть.

— Пойдем на компромисс, — он поднял руку, чтобы заставить ее замолчать. — Ты наденешь куртку, я брюки.

Не дожидаясь нового спора, Люк бросил куртку Карли и шагнул из укрытия.

— Скажешь, когда переоденешься.

Карли расстегнула молнию на брюках, решив снять их. Полы куртки достигали ей до середины ляжек.

— Все, я в какой-то степени выгляжу пристойно.

Люк вернулся в укрытие со смешком.

— Об этом буду судить я, — он посмотрел на нее и замер на месте. — У тебя изумительные ноги.

Держась за полы куртки, она округлила глаза и пожала плечами.

— Самое изумительное в моих ногах то, что сейчас они покрыты гусиной кожей. Хватит пялиться на меня. Вылезай из этой мокрой одежды, а то, как говорит моя мама, простудишься и умрешь. Я отвернусь.

Зная, что они оба почти обнаженные, Карли подпрыгнула от звука расстегиваемой молнии и учащенно задышала.

Хватит! Это просто молния брюк, а не нож.

— Все, — промолвил Люк, откашлявшись. Он что, почувствовал то же самое?

Карли повернулась к нему. Брючины достигали лишь середины лодыжек Люка, они были ему коротки. А верх брюк, наоборот, слишком широк. Карли хихикнула.

— Похоже, тебе нужен ремень…

— Мне бы хватило и куска веревки.

— Веревки нет, — Карли огляделась. — Можно отрезать бечевки от рюкзака.

— Сочетание красоты и изобретательности в женщине. О чем еще может мечтать мужчина?

Да, комплименты он говорил мастерски, отчего Карли чувствовала себя особенной. Он поступает так со всеми женщинами?

Пока Люк следовал совету Карли, она взяла одеяло и накинула его на плечи Люка, сопротивляясь желанию коснуться обнаженной мускулистой спины принца. Они одни и едва одеты, так что лучше не начинать того, что может завести неизвестно куда.

Стоя на коленях, Люк посмотрел на Карли и улыбнулся в благодарность. Ее сердце замерло. Ей хотелось выпалить правду, сказать о своей любви к нему, а дальше будь что будет. Вместо этого она прикоснулась губами к уголку его рта, повернулась и посмотрела за пределы убежища.

Дождь ослабевал, деревья стояли с чистой и свежей листвой. Послышалось кваканье лягушек, потом пение птиц. Лес казался загадочным, даже заколдованным.

— Хочешь под одеяло? — Люк придвинулся к ней и, не дожидаясь ответа, накинул его ей на плечи, а потом прижал Карли к себе. Она вдохнула аромат одеколона, которым веяло от его мокрой кожи. Этот неповторимый мужской запах Люка запомнится ей надолго.

— Смотри, — пробормотал он у ее уха, отчего она вздрогнула. — Радуга.

— Красивая, — тихо ответила она.

— Ты тоже, — он уткнулся носом ей в шею. — В самом деле, очень красивая.

Карли почти поверила в это. Люк заставлял ее чувствовать себя желанной, женственной и за все это время, проведенное с ним, она не сделала ни одного промаха из-за своей неуклюжести.

— Я имею в виду радугу, глупый.

— Ах, это, — он покосился на нее. — Хочешь поймать ее и найти золотую жилу?

Улыбнувшись, Карли покачала головой. За все золото мира невозможно было бы купить ее чувства к Люку.

— Меня никогда особенно не интересовали деньги.

— Нет? А чем бы ты хотела обладать?

Тобой, вечно, желала сказать Карли, но промолчала. Вместо этого она поцеловала его.

— А, — промолвил он, в его глазах горел огонек. — Я с радостью помогу тебе.

Люк целовал Карли до тех пор, пока ее сердце не запело от радости и не забурлила кровь. Потом оба сидели под одеялом, обнявшись, пока с небосклона не исчезла радуга и не скрылось за горизонтом солнце.

— Еще ребенком я любил ходить в походы в дикую местность.

— С семьей? — Карли как-то не представляла себе королевских особ в роли туристов.

— В основном с Филиппом и нашими… слугами.

Карли понимала, что под слугами Люк понимал охранников, и жаждала рассказать ему о том, что она знает все о его жизни.

— Вы с братом были так близки. Его смерть, должно быть, чуть не убила тебя.

— Есть те, кто желал моей смерти…

— Люк! Что за ужасные вещи ты говоришь?

Он тяжело дышал. Посмотрев на нее, быстро отвел взгляд и уставился на мокрые стволы деревьев.

— Могу я сказать тебе кое-что? Об этом не знает никто.

Сердце Карли бешено забилось. Неужели он наконец поверил ей и хочет рассказать о том, кто он?

— Ты можешь говорить мне все.

Люк вздохнул, прижал Карли крепче и положил свой подбородок ей на голову.

— Я знаю это и признателен тебе.

Какое-то время он молчал. Карли ждала, затаив дыхание. Если он хочет открыть ей свое положение, значит ли это, что он неравнодушен к ней? Доверие равнозначно любви?

— В тот день, когда умер мой брат… — он прервался, прерывисто вздохнул. Карли положила руку ему на грудь, успокаивая. Люку необходимо разделить с кем-то свою сердечную боль. Это важнее, чем ее невротическое желание получить подтверждение его любви к себе.