Сердце маски 2 - Алексей Владимирович Калинин

на секунду задумался и пошел следом. Я чувствовал по дрожащей руке, что ему это давалось с трудом.

Дома становились ближе друг к другу, деревья гуще, как будто стремились укрыть того, кто притаился в листве. Запах мочи и кислого арбуза достиг такой густоты, что его можно было резать. Редкие прохожие молча смотрели на нас, когда мы проходили мимо. А благодаря Глу мы проходили очень быстро.

— Брат Ни, зачем мы свернули в этот переулок? — дрожащий голос Глу Пыша вынудил меня обернуться. — Тут же вообще нет ни одного фонаря…

— Зато если мы пройдем его, то окажемся в квартале от монастыря. Поторопимся же, брат Глу, — ответил я как можно более уверенным тоном.

Друг чуточку поколебался, но увидел в конце переулка свет и решился. Мы уже прошли половину быстрым шагом, когда раздался шипящий голос:

— Маленький монах правильно ссыт… Я так просто ещщщщё никому волю не давал…

Казалось, что голос шел со всех сторон разом. Я напряг зрение, вглядываясь в темноту, но результата это не принесло. Зато со стороны прилетели сразу с десяток прочных нитей, которые за доли секунды обвили руки и ноги.

— Ай! — вскрикнул Глу Пыш.

Его конечности тоже оказались в плену неизвестного врага. Я пытался дернуться, вырваться, оторвать нити, но это оказалось невозможным — они держали крепко, как будто были сделаны из крепчайшего металла.

— Что жжжжже вы, два глупых фраера, не пошшшли другой дорогой? — снова раздался шипящий голос. — Теперь вашшшша участь предрешшшшена…

— Отпусти нас и выйди на свет! — скомандовал я грозным голосом. — Иначе я разозлюсь и тогда…

Я не успел договорить — ещё одна нить прилетела сверху и обвила мою шею. Неумолимая сила потянула вверх. Тугая петля перехватила горло, закрывая доступ воздуху.

— Не люблю, когда лаются, — доверительно сообщил шипящий голос. — От этого мясо становится бодяжным на вкус.

— Эй, вы кто? — плаксиво воскликнул Глу Пыш. — Отпустите нас немедленно!

— Ещщщщё один…

Я услышал, как Глу Пыш тоже захрипел. Похоже, что его петля подняла в воздух.

Кто же этот неведомый враг, который захотел нас убить?

Я попробовал дотянуться до Меча Тысячи Воплощений, но руки оказались притянуты крепко к телу. Изогнуться и достать рукояти ногами тоже не представлялось возможным — нити не давали прогнуться креветкой.

А тем временем недостаток кислорода начал сказываться шумом в ушах. Я не переставал дергаться, но самое большое, чего смог добиться — шаркнул подошвами по асфальту. Было неприятно осознавать, что Глу Пыш оказался прав и нам придется сдохнуть посреди заблеванного переулка, рядом с ржавыми мусорными бачками.

— Дрыгайтесь… Дрыгайтесь… Чем сссильнее вы дрыгаетесь, тем ссссильнее затягиваете мою паутинку, — почти весело напутствовал нас шипящий голос.

А может…

Может как у Бух Ло — надо всего лишь расслабиться и тогда получится освободиться?

Я попытался это сделать и почувствовал, как петля туже затягивается на горле. Даже выпущенная в сторону шеи энергия Ци ничего не могла сделать — я задыхался, а рядом со мной умирал мой друг. И мы оба гибли от неведомого врага…

Перед моими глазами расцвели разноцветные круги, потом неожиданно полыхнуло, а в следующий миг нить на шее лопнула. Я упал на асфальт, спелёнутый по рукам и ногам. Мокрый грязный асфальт в эту секунду показался мне гораздо ценнее бриллианта, я даже готов был поцеловать его, но сдержался. Сквозь шум в ушах услышал, как бухнулся Глу Пыш.

Запах паленой шерсти коснулся ноздрей. Потом над нами пролетели три огненных шара и в их свете я увидел огромного паука с человеческой головой. Шары ударили точно в выпяченное брюхо чудовища и отбросили его назад.

— Шшшши Ло, ты берега попутал? С какого перепуга отбираешшшшь мою пищщщщу, это не по-корефански, — взвизгнуло чудовище.

Ши Ло? Как он здесь очутился?

— Это мои друзья! Даже больше — это моя семья, Па Ук! — звонкий голос нашего друга подтвердил слова чудовища. — А за своих родных я любого закопаю!

— Ты… Но ты жжжже знаешшшшь Кодекс Ночных Убийц! — взревело чудовище. — Ты полюбасссу неправ!

— Если я неправ, то отвечу перед Анклавом Ночных Убийц! Да, я могу быть убит, но если ты окажешься неправ, то тебя ждет изгнание. И ты попадешь в лапы Низших Богов! — прорычал Ши Ло.

Я видел, как наш друг приближается, а на двух его ладонях пляшут огненные шары. Он был готов швырнуть их в чудовище. И чудовище это видело…

— А можно мы уйдем? А? Ну пожалуйста, — заныл Глу Пыш. — Мы ещё и торопимся…

— Завали хлебало, ужжжжин, — сплюнул Па Ук. — Шшшшши Ло, ты знаешшшшь, что чужжжжую охоту нельзя прерывать!

— Знаю, но также знаю, что за свой клан нужно биться до конца! Мой клан выступает против Низших Богов, и я делаю тоже самое. Что-то мне подсказывает, что и у тебя есть несколько вопросов к Муд Ло и прочим.

Я видел, как перекошенная злобой морда человекопаука разглаживается. Он более внимательно взглянул на нас и потянул за нити, выходящие из передней лапы-руки. Наши путы ослабели, а сами мы завращались, как детские игрушки Йо-Йо, из которых вытягивают веревочку.

— Шшшши Ло, не надо кричать о рамсах к Богам, дажжжже в темном закоулке, дажжжже тем, кого ты хорошшшшо знаешшшшь. Монахи, я хочу узнать — как вы воюете с Богами? Побазарим?

Теперь тон человекопаука уже не был угрожающим, скорее дружелюбным. Похоже, что мы неожиданно наткнулись ещё на одного Изгоя, который имеет зуб на местную верхушку власти.

Если бы мы не опаздывали…

— Тебе расскажет Ши Ло, а мы… Мы торопимся. Если захочешь присоединиться, то буду только рад, — поднялся я с асфальта и отряхнулся. — Ши Ло, отличные Пламенные Шары. Это какая-то древняя магия?

— Это осталось мне от демонической сущности, — сказал Ши Ло.

— Спасибо тебе, конечно, за помощь, — встрял Глу Пыш. — Но что ты тут делаешь? Ты следишь за нами?

— Нет-нет, конечно же нет, — тут же воскликнул Ши Ло. — Я не слежу за вами — я тут живу. Вон мой дом.

Я оглянулся на вход в грязный подъезд и покачал головой. Ладно, со всем этим разберемся завтра.

— Ши Ло, нам пора. Увидимся завтра у хижины… — я запнулся, посмотрев на Па Ука. Вдруг он не захочет присоединиться к нам? — У знакомой хижины.

Понятливый Ши Ло кивнул. Мы с Глу промчались мимо бормочущего извинения человекопаука. Вскоре мы достигли освещенной улицы, а через квартал вырос и наш монастырь. Мы заскочили в закрывающиеся ворота в последнюю секунду.

— Вы едва не остались на улице, — сказал один из привратников.

— Завали хлебало, — повторил Глу Пыш фразу,