Герои - моя слабость - Сьюзен Элизабет Филлипс

«Жалкая размазня», – прошипел Лео.

Бесстрашный герой Питер промолчал.

Энни удрученно оглядела дорогу. Неугомонный ледяной ветер с силой хлестнул ее по лицу.

– Ненавижу это место! – взвизгнула она и тотчас захлебнулась кашлем.

Зябко кутаясь в пальто, она поплелась по дороге. Как обычно, день выдался хмурый. Неужели солнце никогда не светит на этом богом забытом острове? Она сунула поглубже в карманы руки в тонких перчатках и втянула голову в плечи, стараясь не думать о теплой красной вязаной шапке, лежавшей на кровати в коттедже. Быть может, в эту минуту Тео как раз разглядывал ее в свой телескоп.

Раздался треск сучьев, и Энни настороженно вскинула голову. Теперь в шуме ветра явственно слышался гулкий стук копыт какого-то крупного животного. Чудной, нелепый звук казался странным на острове, где не встретишь четвероногого крупнее кошки или собаки. Или черного как ночь коня.

Лошадь и всадник выскочили из густого ельника, тянувшегося узкой полоской вдоль дороги. Заметив путницу, Тео натянул поводья. Энни ощутила во рту гадкий вкус холодного металла. Она была одна на затерянном острове, в конце пустынной дороги, рядом с безумцем, однажды уже пытавшимся ее убить.

Возможно, в голове его и теперь копошилась та же мысль.

«Ай-ай-ай! Спасите!» – беззвучно завопила Пышка, в такт бешеному биению сердца Энни.

«Не трусь! Не смей отступать», – скомандовала Плутовка, когда Тео подъехал ближе.

Вообще-то Энни не боялась лошадей, но этот огромный конь внушал ужас, вдобавок ей показалось, что глаза его горят бешеным огнем. У нее возникло чувство, будто вернулся старый тяжелый кошмар, и, вопреки приказу Плутовки, она попятилась.

«Тряпка», – скривилась Плутовка.

– Ты куда-то собралась? – Тео выбрал наряд явно не по погоде – его черная замшевая куртка и перчатки едва ли защищали от холода. Он не потрудился надеть шапку или обмотать шею теплым шарфом. Зато, по крайней мере, его одежда выглядела вполне современной, сшитой в двадцать первом веке. Энни не могла понять, что же ей привиделось в ту первую ночь.

Ей вдруг пришли на память слова Мари, произнесенные во время игры в банко: «Я лишь хотела сказать, что Риган Харп управляла яхтой не хуже, чем ее брат, опыта ей было не занимать. И я не единственная, кому кажется странным, что девочка вышла в море в самую бурю».

Энни подавила дрожь, призвав на помощь свою любимую куклу.

– Я собиралась на вечеринку к моим новым друзьям. У меня их много на острове. Боюсь, если я не появлюсь, они отправятся меня искать. – Тео недоверчиво прищурился, склонив голову набок, и Энни зачастила: – К несчастью, моя машина съехала в кювет, и одной мне ее никак не вытащить, так что помощь мне бы не помешала. – Просить Тео о помощи оказалось еще мучительнее, чем задыхаться в жестоком приступе кашля, и Энни, не удержавшись, добавила: – Или, может, мне поискать кого-то с мускулами покрепче?

Мускулов у Тео хватало с избытком, глупо было его задирать.

Он окинул взглядом дорогу и сиротливый автомобиль, застрявший в рытвине, затем посмотрел на Энни.

– Мне не нравится твой гонор.

– Ты не первый, от кого я это слышу.

Веки Тео дрогнули, словно от нервного тика, который, как подозревала Энни, со временем появляется у всех психопатов.

– Странная у тебя манера просить о помощи.

– У всех у нас свои странности. Так что, подтолкнешь? – Повернувшись к нему спиной, Энни почувствовала предательскую дрожь в коленях, но попыталась принять независимый вид.

Тео повернул Танцора в сторону машины и пустил легкой рысью; гравий захрустел под копытами. Интересно, поверил ли он, что в Харп-Хаусе водятся привидения? Энни надеялась, что поверил. «Тик-так, время идет»[11].

– Давай поступим так, – предложил Харп. – Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

– Я бы с радостью, только не думаю, что смогу расчленять трупы, пилить кости и всякое такое. – «Черт!» Вот что случается, когда проводишь слишком много времени наедине с куклами. Они начинают брать над тобой верх.

«Но мы не что иное, как плод твоей фантазии», – заметила Милашка.

Тео притворился озадаченным.

– О чем ты говоришь?

Энни тотчас пошла на попятную.

– Какая помощь тебе нужна? – «Помимо психиатрической», – мысленно добавила она.

– Я хочу арендовать у тебя Мунрейкер-Коттедж.

Энни ошеломленно застыла. Она сама не знала, чего ждала, но уж точно не этого.

– И где мне прикажешь жить?

– Возвращайся в Нью-Йорк. Тебе здесь нечего делать. А я заплачу тебе хорошие деньги.

Похоже, он принимал ее за круглую дуру. Энни сжала руки в карманах.

– Ты и впрямь думаешь, будто я так глупа?

– Я никогда не считал тебя глупой.

Энни продолжила путь, стараясь держаться на расстоянии.

– С какой стати мне уезжать, пока не истекло шестьдесят дней?

Тео нахмурился, разыгрывая недоумение, потом помрачнел еще больше, словно наконец вспомнил.

– Я совсем забыл об условии.

– Ну конечно. – Энни остановилась. – Зачем тебе понадобилось арендовать коттедж? У тебя и так полным-полно комнат, куда ты даже не заходишь.

Харп презрительно усмехнулся, совсем как Лео.

– Хочется сменить обстановку.

«Я заехал бы ему кулаком в нос, ради тебя, – смущенно пробормотал Питер. – Но он ужасно огромный».

Тео хмуро оглядел ее старенький автомобиль, затем спешился и привязал Танцора к ветке дерева на другой стороне дороги.

– От машины вроде этой здесь толку мало. Тебе следовало бы знать.

– Я немедленно куплю новую.

Смерив ее долгим взглядом, Тео открыл дверцу «киа» и уселся на водительское сиденье.

– Толкай.

– Я?

– Это же твоя машина.

«Вот придурок!» Энни не хватало сил, чтобы толкнуть машину. Тео отлично это знал и все же заставил ее толкать, громко отдавая приказы. Лишь когда она согнулась в приступе кашля, Харп выбрался из автомобиля и вытолкнул его на дорогу с первой же попытки.

Одежда Энни вымазалась в грязи, по лицу растеклась тушь, а Тео даже рук не замарал. Впрочем, с другой стороны, он запросто мог затащить ее за деревья и там перерезать горло. Но до этого дело не дошло, так что у нее не было причин жаловаться на судьбу.

Энни повесила пальто и рюкзак на крючки за задней дверью Харп-Хауса, а затем переобула уличные ботинки на кроссовки. Вчерашняя встреча с Тео не шла у нее из головы. Если Харп не набросился на нее с ножом или удавкой, это вовсе не означало, что он и в будущем не попытается ее убить. Кто знает, возможно, он оставил ее в живых только потому, что побоялся навлечь на себя неприятности с полицией – прибитый волнами к берегу женский труп неизбежно вызвал бы шум.