Контрольная с чужими - Владимир Кузьмин

– Отставить разговоры, – перебил ее полковник Ковалев. – Всем участвовавшим в бою – сутки отдыха. Именно отдыха! Спать, купаться, отъедаться! И чтобы через сутки как малосольные огурчики были у меня.

– Зелеными и с пупырышками? – очень серьезно спросил Серегин.

– Готовыми к употреблению, – рассмеялся в ответ полковник.

– Извините, товарищ полковник, – встала Настя. – Никак не выйдет сутки отдыхать. Чих говорит, что завтра можно Семена нести на лечение.

– Володя, – обратился полковник к майору, – скажи мне, плиз, как можно такими войсками командовать, где то дети начинают распоряжаться, то вообще медведи?

– Ты спрашиваешь меня, можно ли командовать лучшими в мире войсками? – сделал большие глаза Кузьмин.

– Ладно, проехали. Так он по этому вопросу отлучался? А то я уж было решил, что он от драки отлынивал.

Чих обиженно заворчал.

– Ты, папа, его еще дезертиром объяви. Кстати, в победу он свой вклад тоже внес. Это у него я научилась от ударов по мозгам защищаться. Долго ничего не получалось, зато в самый страшный момент… Ну ты понял.

– Понял. Идите спать, детки. У вас для отдыха лишь ночь осталась, но она вся впереди.

По поводу ночи полковник явно ошибся. Суматоха поднялась, когда на улице еще светло было. Но в пещере, понятное дело, было темно, как всегда, лишь дежурные свечки кое-где потрескивали, так что все успели угомониться. Вымотались до предела, и кому выпала возможность, дрыхли без задних ног. Остальные, которых было немного, все оказались при деле.

Тем не менее нашелся тот, кто переполошил всех.

В Спальном гроте раздался треск. Негромкий, но настолько выпадающий из числа привычных шумов, что пробудил мирно спящих. Естественно, все кинулись на источник шума. Шумел и потрескивал Семка. За него беспокоиться почти перестали, уверились, что до завтрашнего дня с ним уже ничего не произойдет, вот и оставили без ночной сиделки. Впрочем, и до этого неотлучно при нем никто не дежурил, но несшие вахту проверяли состояние каждый час. А тут едва ли не забыли, что человек находится в очень уж необычном состоянии. А тот возьми да и напомни о себе.

Лежал Семка неподвижно, как ему и полагалось по состоянию здоровья, но от него шел сильный запах лимона и треск шел тоже от него. Все впали в легкий ступор, тем более что большинство толком еще не оправилось от дневных бурных событий. Первой пришла в себя Алена и коснулась Семеновой руки. От локтя к ладошке промелькнула голубая искорка, вновь послышался треск, и к лимонному аромату примешался легкий запах озона.

– Током бьет, – сказала Алена то, что и так всем было ясно.

– Может, обиделся на тебя? – такую явную глупость, конечно же, сказала Юстина.

– Кто его знает. Сама потрогай.

Юстина безбоязненно потянулась рукой, но на всякий случай тронула Семку за другой локоть.

– Ой! Значит, не обиделся.

– Ага, на меня мог обидеться, на тебя ни в коем случае.

– На нем электричество скопилось, – Войцек отчаянно зевнул и бесцеремонно постучал товарища по лбу. – Кожа вон совсем деревянная и жесткая. Мог наэлектризоваться.

– Войцек прав. Давайте я его разряжу, – предложила Серена.

Это помогло. Семен перестал искрить, и даже запах лимона исчез. Все отправились спать на свои места.

Позасыпали мгновенно, но были повторно разбужены чьим-то воплем. Большинство на это, пожалуй, не стали бы отвлекаться и поднимать головы, но сквозь веки пробивалось яркое сияние.

Приятное взгляду оранжевое с желтым, оно излучалось из-под свода. Заспанные глаза не могли сквозь него рассмотреть источник странного оптического явления, но волны лимонного запаха, доносившиеся оттуда же, заставили осмотреть ложе Семена Анатольевича Кольцова. Оно было пусто.

– Сейчас грохнется, лунатик несчастный, – сердито прокомментировал нештатную ситуацию Беркут. – Вдребезги пополам разобьется, тут метров десять будет.

– Ничего ему не будет. Даже если шмякнется. Он сейчас очень крепкий.

– Так ты, Войцек, полагаешь, пусть себе висит?

– Нет, – как всегда очень серьезно ответил Кисконнен. – Лучше его спустить.

Войцек взлетел под купол.

– Весь вечер на манеже воздушные акробаты, – проворчал Беркут.

– Ну что? – спросила Серена. – Спустишь его?

– Серена, он снова бьет током!

– Ну так тащи меня вверх, разряжу.

Но Войцек отчего-то замер наверху, сквозь яркое сияние понять, что его задержало, не получалось.

– Да что там? – не выдержала Настя.

– Он музыку играет, – громким шепотом произнес сверху Кисконнен.

– Поет, что ли?

– Нет. «Битлз» исполняет. С музыкой и пением. Типа плейер в нем завелся.

– У тебя, случаем, не глюки? Нам не слышно.

– Да, сделай погромче, – потребовала Юстина, которую сегодня ночью просто тянуло говорить несусветную чушь. Но странным образом сверху вдруг донеслась мелодия песенки «Битлз» «Хей, Джуд». Несколько мгновений все слушали, окончательно перестав что-либо понимать.

– Ну только этого не хватало, – сказал сверху Войцек, перекрикивая ставшую совсем громкой музыку. – Парить начал.

– Он с самого начала там парит, – вздохнула Алена.

– Парить – не летать. Пар пускать, – терпеливо объяснил сверху Войцек.

– Ну это для Семена обычное дело, – заявил молчавший до этого Серегин.

Сверху заклубился густой пар, а свечение начало помигивать в такт музыке.

– Дискотеку кто заказывал? – поинтересовался Беркут и очень удивился, не услышав ответа. – Что, никто?

Пар спустился вниз и окутал всех.

– Как говорил мой одесский дядя Мойша: «Сэмен, вы делаете мне нервы!» – пробормотал Доцент и крикнул: – Семка, кончай чудить, ложись спать.

Самым удивительным, по мнению Серены, во всем этом светопреставлении или световом представлении, было то, что Семен послушался Серегина и скользнул с небес на свое место.

– Фу, – вытер вспотевший лоб Алекс. – Дискотека закончилась, баня началась.

– Сейчас проветрю, – пообещала Алена. – Марш спать. Ты чего стоишь?

– Нам с Серегиным на дежурство пора, – ответила Юстина. – Надеюсь, там спокойнее будет. Пошла умываться.

Серена легла, но пока Алена не пристроилась рядом, закончив проветривание, глаз не закрывала.

Визг донесся издалека. Так визжать, чтобы было слышно аж из бассейна, умела только Юстина. Она и ворвалась в спальню секунды спустя.

– Там привидение!

– Так ведь предупреждали, что оно по ночам моется, – зевая ответил Войцек.