Охота на духов - Мишель Пейвер

С холма было видно, как тесно олени соприкасаются телами, словно живая лента, вливаясь в распадок, а затем, гордо подняв голову с ветвистыми рогами, вплавь пересекают реку и, быстро отряхнувшись, карабкаются на противоположный берег и рассыпаются по склонам холмов. Было ясно, что этот непрерывный поток оленей сопровождает и немало охотников: орлы, волки, вороны, росомахи, люди.

Но где же они, эти люди?

Торак видел, как высоко в небе кружат Рип и Рек, высматривая внизу мертвых животных. Потом заметил, как один из оленей-самцов встал на дыбы и пробежал так несколько шагов, предупреждая остальных об опасности, а потом, с силой ударив копытами в землю, смело бросился на росомаху, которая, разумеется, предпочла отскочить. А вскоре Торак увидел и Волка — серую тень, скользившую рядом со стадом. Волк высматривал отбившегося от матери детеныша или просто ослабевшего оленя, который не сможет оказать ему достойное сопротивление.

Но людей-то по-прежнему видно не было! Лишь на противоположном холме Торак разглядел еще три человеческие фигуры из дерна с широко расставленными руками-рогами.

Ренн тихо шепнула ему в самое ухо:

— Здесь нам их стрелой не достать. Надо спуститься с холма вон в те заросли.

Да, Ренн права. Надо пока позабыть о людях. Сейчас главное — раздобыть мяса. А для этого действительно надо подобраться поближе к стаду. Успех при охоте на северного оленя зависит от того, как быстро ты убьешь свою жертву и как тихо ты это сделаешь, не встревожив всего стада. Стоит промахнуться, олени тут же сорвутся с места, и возможность будет безнадежно упущена.

Ренн пробормотала какую-то молитву, обращенную к хранителю ее племени. Торак тоже попросил Лес подарить ему удачу. И они начали осторожно сползать с холма к зарослям ивняка.

Торак успел заметить, что Волк, примешавшись к стаду, бежит уже среди оленей. И мысленно пожелал ему доброй охоты.

* * *

Волк бежал, окруженный таким густым, прямо-таки кипящим оленьим запахом, от которого у него не то что кишки, а даже шерсть сводило от голода.

Он чуял запах крови, выступавшей на этих странных ветках, которые олени носят на голове; чуял и замечательный запах юных оленят. К своему облегчению, запаха других волков он не почуял; значит, здесь нет никакой стаи, которая наверняка набросилась бы на чужака, на волка-одиночку, осмелившегося охотиться в ее угодьях.

Чтобы хорошенько рассмотреть будущую добычу на бегу, Волк позволил оленям его увидеть.

Крупный самец, нагнув голову и грозно топоча копытами, тут же ринулся на него: «Убирайся прочь! Прочь от моих олених!» Волк отскочил, спасаясь от острых рогов, и потрусил прочь.

Наконец в грохоте копыт он различил отчаянное блеяние олененка. Сделав петлю, он бросился туда.

Олененок отстал; весь дрожа, он стоял на крошечном каменистом островке посреди реки, и Волк сразу почуял его страх. Малыш был совершенно беззащитен. Его мать лежала с ним рядом мертвая, и ее тушу другие звери-охотники уже успели объесть почти до костей.

Волк, нагнув голову, спустился к воде, вошел в нее и поплыл рядом с другими оленями, которые не обращали на него никакого внимания, чувствуя, что охотится он не на них.

А вот олененок почуял его и сразу все понял. Его блеяние превратилось в пронзительный визг. Волк видел, как он прячется за скелетом матери, прижимаясь к земле и стараясь стать незаметным, но при этом выставляет напоказ свой зад со светлым пушистым хвостиком.

Наконец лапы Волка коснулись каменистого дна. Он добрался до островка.

Но стоило ему выйти из воды, как на него ринулась крупная олениха. Волк с трудом увернулся. А она, нагнув голову и выставив ветвистые рога, все наступала. Волк отскочил в сторону. Он был на волосок от гибели — эти мощные ветви-рога чуть не проткнули его насквозь. Из-под копыт оленихи в него полетели мелкие камешки. Да, это была грубая ошибка. Зря он принял тот обглоданный скелет за мать олененка. Вот она, его мать! И где только она пряталась? Волк стрелой метнулся мимо оленихи и прыгнул в воду.

Выбравшись на спасительный берег, он оглянулся. Олененок, пригнувшись, сунул морду матери под брюхо и жадно сосал молоко, а олениха все еще гневно поглядывала в сторону Волка: «Держись от нас подальше!»

Стряхивая со шкуры воду, Волк вновь стал осматривать стадо, выискивая жертву попроще.

Вскоре он услышал крик боли и отчаяния; это кричал молодой олень, тщетно пытавшийся взобраться на крутой берег. У оленя явно была повреждена нога. Но его ветви-рога показались Волку острыми, как клыки: один удачный удар, и этот олень выпустит напавшему на него зверю кишки.

Торак, высмотрев Волка в стаде северных оленей, вскоре снова потерял его из виду.

Ренн прошептала:

— Ивняк здесь слишком густой, я не могу как следует прицелиться.

Он кивнул:

— Надо бы спуститься вон к тем скалам у реки…

И они, не говоря более ни слова, стали очень осторожно пробираться среди невысоких, в рост человека, деревьев, ближе к воде. Сквозь ветки Торак все время видел оленей, бегущих через открытое пространство к реке. На бегу они, как обычно, высоко задирали морды, выворачивали наружу задние ноги и покачивали своими белыми пушистыми хвостиками.

Ренн уже стащила с лица защитную маску; глаза ее горели. Торак знал, о чем она сейчас думает, — о вкусном костном мозге, о зажаренной на костре задней ноге оленя с таким сочным мясом, что, когда вонзишь в него зубы, кровяной сок так и брызжет, стекая на подбородок…

«Прекрати, Торак! Ты ведь пока что ни одного оленя не убил!» — сказал он себе.

Поскольку период гона еще не закончился, олени-самцы постоянно сворачивали в сторону и скрещивали рога в мимолетном поединке или начинали гоняться друг за другом, пугая олених и оленят. У самых крупных, взрослых самцов шея казалась распухшей — такой густой и пышный был на ней воротник, спускавшийся от горла почти до колен; у некоторых острые концы рогов были в крови, а шкура вся в неровных пятнах не до конца вылинявшей шерсти. Торак заметил, что олени шарахаются от клочьев старой шерсти, оставшейся на ветках колючего кустарника после прохода здесь предыдущего стада. Впрочем, олени пугливо шарахались и от тех фигур из дерна, которые высились на холмах, растопырив руки-рога.

«Стоят там, словно добычу пасут», — подумал вдруг Торак.

Он заметил также, что олени кажутся далеко не такими упитанными, какими им следовало бы быть в начале зимы. Обычно после того, как они все лето кормятся на сочных пастбищах, на спине у них образуется довольно толстый слой жира, но сейчас его не было. Торак видел, как молодая самка отошла в сторону от стада и попыталась немного подкормиться, тщетно надеясь пробить острыми передними копытами прочную ледяную корку, но это ей не удалось, и она устало побрела прочь.