Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Самитзу никогда в жизни не чувствовала себя слабой или неумелой, за исключением случая, когда Талант подвел ее, однако она страстно желала, чтобы Кадсуане вернулась и взяла бразды в свои руки. Пять-шесть слов на ухо Айлил, и всякое желание этой леди титуловаться Верховной Опорой, разумеется, испарится, но это ни к чему не приведет, если не отыскать способа отвлечь Сашалле от ее цели. Не важно, что Айлил боится широкой огласки своих глупых секретов. Непоследовательность или противоречивость сказанных ей Айз Седай слов с равным успехом способны подвигнуть леди к решению, что ей лучше скрыться в своих дальних имениях, вместо того чтобы рисковать своими действиями навлечь на себя гнев какой-нибудь Сестры. Если они потеряют Айлил, Кадсуане наверняка огорчится. И сама Самитзу будет огорчена. Через Айлил открывался потайной ход к доброй половине заговоров, зреющих среди знати; она была меркой, благодаря которой возможно удостовериться, что эти козни по-прежнему незначительны, что они не в состоянии привести к значительным потрясениям. Проклятая Красная понимала это. И как только Сашалле даст свое разрешение Айлил, то та станет бегать с новостями к ней, а вовсе не к Самитзу Тамагова.

Пока Самитзу, увязшая в болоте своих затруднений, силилась из него выбраться, дверь в переднюю распахнулась, впустив бледную кайриэнку со строгим выражением лица, на ладонь ниже обеих Айз Седай. Густые седые волосы вошедшей были уложены валиком на затылке, и облачена она была в лишенное всяких украшений платье серого цвета, столь темного оттенка, что оно казалось почти черным. Так в настоящее время одевались ливрейные слуги

Солнечного Дворца. Конечно, слуги не извещали о своем появлении стуком в дверь и разрешения войти не спрашивали, но Кор-гайде Марендевин вряд ли относилась к числу простых слуг. Символом ее должности служило массивное серебряное кольцо с длинными ключами у пояса. Показательно – кто бы ни правил Кай-риэном, Солнечным Дворцом управляет Хранительница Ключей, и смирения в манерах Коргайде не было в помине. Войдя, она ограничилась минимально допустимым учтивостью реверансом, осмотрительно развернувшись как раз посередине между Самитзу и Са-шалле.

– Меня просили извещать обо все необычном, – ни к кому конкретно не адресуясь, произнесла Коргайде, хотя с такой просьбой к ней обращалась Самитзу. Весьма вероятно, о борьбе за власть между Айз Седай Коргайде узнала тогда же, когда и они сами. Во дворце от ее взгляда мало что ускользало. – Мне доложили, что на кухне сидит огир. По-видимому, он и еще один молодой человек ищут работу каменщиков, но я никогда не слыхала, чтобы вместе трудились ка-менщик-огир и каменотес-человек. И, как сообщили из Стеддинга Тсофу, в обозримом будущем ни один стеддинг каменщиком не будет. Так ответили, когда мы пригласили каменщиков после… того инцидента. – Пауза была едва заметна, и сдержанное выражение на лице ничуть не изменилось; но в половине циркулирующих слухов нападение на Солнечный Дворец приписывалось Ранду ал'Тору, а другая половина вину за случившееся возлагала на Айз Седай. В очень немногих версиях фигурировали Отрекшиеся, но они упоминались лишь либо вместе с ал'Тором, либо – с Айз Седай.

В задумчивости поджав губы, Самитзу решила не морочить пока себе голову той проклятой путаницей, в которую кайриэнцы превращают все, с чем соприкасаются. Отрицать причастность Айз Седай – толку мало; каковы бы ни были Три Клятвы, дело происходит в городе, где простые «да» или «нет» порождают полдюжины противоречащих друг другу слухов. Но вот огир… На дворцовых кухнях едва ли привечают случайных прохожих; однако повара, скорее всего, не преминут угостить огира горячим обедом, просто для того чтобы поглазеть на столь чудного гостя. Последние год-два они встречаются реже обычного. Иногда их все же можно увидеть, но передвигаются они быстро, как только могут огир, и на одном месте задерживаются редко, в лучшем случае – только на ночлег. Они очень редко путешествуют вместе с людьми, а уж работают с ними рука об руку – и того реже. Однако подобная пара пробудила что-то в памяти Самитзу. Надеясь выспросить все как следует, она открыла уже рот, чтобы задать несколько вопросов, но тут Са-шалле с улыбкой сказала:

– Благодарю тебя, Коргайде. Ты очень нам помогла. А теперь не оставишь ли ты нас наедине?

Быть резкой с Хранительницей Ключей – верный способ обеспечить себе грязное постельное белье и скудно приправленные блюда, неопорожненные ночные горшки и не доставленные вовремя послания – тысячу досадных мелочей, способных превратить жизнь в сплошные страдания, когда думаешь не о том, как реализовать свои планы, а лишь о том, как справиться с грязью. Однако каким-то образом благодаря улыбке обращенные к Коргайде слова Сашалле утратили свою резкость. Седовласая женщина слегка склонила в согласии голову и вновь присела в минимально допустимом реверансе. На сей раз знак учтивости был адресован явно Сашалле.

Едва дверь за Коргайде затворилась, как Самитзу повернулась к Красной Сестре, с силой опустив серебряный кубок обратно на поднос. От резкого движения теплое вино выплеснулось ей на запястье. Она была на волосок от того, чтобы потерять контроль над Айлил, а теперь ей казалось, сам Солнечный Дворец ускользает меж пальцев! Скорее Коргайде отрастит крылья и взлетит, чем станет хранить молчание о том, чему была тут свидетельницей, и что бы она ни сказала, ее слова с быстротой молнии облетят дворец и дойдут до всех слуг, вплоть до работников, что выгребают навоз из конюшен. Прощальный реверанс ясно дал понять, что за мысли в голове у Коргайде. О Свет, как Самитзу ненавидит Кайриэн! Правила хорошего тона тщательно соблюдались Сестрами, но Сашалле не занимала достаточно высокого положения, и перед лицом такого бедствия Самитзу не будет держать язык за зубами. Сейчас она устроит этой несносной женщине головомойку!

Но, нахмурившись и посмотрев на Сашалле, она увидела ее лицо – по-настоящему увидела, возможно, впервые – и вдруг поняла, почему оно так ее беспокоило, и даже, вероятно, осознала, почему ей так трудно глядеть открыто на Красную Сестру. Это лицо больше не было лицом Айз Седай – вне времени и вне течения лет. Обычно люди замечали безвозрастность, только когда им указывали на это качество, но для любой Сестры оно было очевидно и несомненно. Возможно, что-то еще осталось, какой-то мизер, из-за чего Сашалле выглядела более привлекательной, чем была на самом деле, однако любой приблизительно определил бы ее возраст – женщина, которая скоро достигнет зрелых лет. Когда Самитзу поняла это, язык у нее примерз к гортани.

Об Усмиренных женщинах известно было мало, скорее слухи, чем что-то достоверное. Они пускались в бега, скрывались от других Сестер; рано или поздно они умирали. Обычно раньше, чем позже. Долго переносить столь большую потерю, как утрату саидар, большинство женщин не могли. Но все это пустая молва; насколько известно Самитзу, за многие-многие годы ни у кого не доставало мужества, чтобы попытаться узнать больше. Они боялись узнать слишком много, их удерживал страх – страх, который гнездился у каждой Сестры в самом темном уголке души; страх, в котором мало кто признавался, страх, что подобная судьба однажды, если она сделает легкомысленный шаг, может обрушиться и на нее. Даже Айз Седай прячут глаза, когда не хотят чего-то увидеть. Но такие слухи ходили всегда, хотя о них редко упоминали и были они столь туманны, что нельзя даже припомнить, когда она впервые узнала о них: шепоток, едва уловимый, но не смолкающий никогда. Один подобный слух, который Самитзу до сих пор смутно помнила, утверждал, будто Усмиренная женщина, если остается в живых, вновь молодеет. До сих пор это представлялось абсурдом. Восстановление способности направлять Силу не вернуло Сашалле всего. Только спустя многие годы работы с Силой Сашалле обретет лицо, увидев которое вблизи любая Сестра поймет, что перед нею – Айз Седай. А… обретет ли Сашалле такой облик? Это казалось неизбежным, но тут начиналась неиследованная область, сплошные догадки и домыслы. А если лицо Сашалле изменилось, то что еще в ней претерпело изменения? Самитзу ощутила дрожь, причем более сильную, чем при мысли об Усмирении. Пожалуй, ей пока не стоит торопиться разгадать способ Исцеления, которым воспользовался Дамер.