Московский модерн в лицах и судьбах - Людмила Соколова

О дальнейшем развитии событий существует путаница, просто какой-то детектив. Некоторые исследователи, среди которых Наталья Семенова, писали, что гроб с телом Ивана Абрамовича Морозова перевозят в Берлин, затем в Женеву. Вроде как конечной целью этого последнего путешествия должен был стать Париж. Но во французских архивах не нашли документов, подтверждающих это. Хотя газеты писали о трех панихидах по усопшему, которые отслужили в русской церкви на Rue Daru в Париже: «первую – 24 июля по просьбе семьи, вторую, три дня спустя, заказал Союз русских промышленников, а на девятый день – банк И.В. Юнкера, членом совета которого был покойный». Никаких некрологов – только объявление в черной рамке в парижских изданиях «Общее дело» и «Последние новости» и берлинской газете «Руль».

Неблагодарная родина вспомнила мецената единственной заметкой, написанной директором Второго музея новой западной живописи Б.Н. Терновцом в журнале «Среди коллекционеров», которую ему таки потом припомнили и выгнали с работы.

Кончина Ивана Абрамовича породила множество слухов. Среди них упорно повторялись слова Варенцова, что потерявший интерес к жизни меценат перерезал себе вены в берлинской гостинице. Варенцов, как позже выяснилось, просто повторил чей-то слух… Ну и самым загадочным оказалось место захоронения, что позволило журналистам утверждать, что могилы всех трех братьев Морозовых стерты с лица земли.

Но недавно на форуме «Карловы Вары» появилась заметка «А.И. Морозов в Карлсбаде».

leonid: «Найти могилу И.А. Морозова нетрудно, она находится на участке захоронений 1921 года, который располагается у кладбищенской ограды, противоположной главному входу. Надо идти по главной аллее мимо участков воинских захоронений. Надеюсь, что приложенные фотографии помогут…»

Да, и фотографии подтверждают, что именно там нашел последнее упокоение наш выдающийся соотечественник, сделавший так много для культурного развития страны.

Значит, все существующие документы на вывоз тела – просто нереализованная идея, возможно, желание выполнить волю покойного… Дося-старшая не захотела лишних хлопот, напустила туману, да и оставила тело супруга в чужой земле.

Вот тут мы и возвращаемся к завещанию И.А. Морозова, оставившего все супруге, почему-то совершенно обойдя восемнадцатилетнюю дочь. Видимо, все же плохо он знал Евдокию Сергеевну, надеясь, что за будущее дочери не стоит волноваться. Да уж, благородным поступок матери никак не назовешь: через полгода после смерти мужа, когда безутешные вдовы еще траур не снимают, Дося-старшая чуть не силой выпихнула дочь замуж. Правда, партия была вполне себе отличная: Сергей Коновалов был из рода богатых костромских текстильных фабрикантов и щедрых благотворителей, построивших для своих рабочих целый городок с церковью, домами для проживания, училищем, богадельней, яслями и красавцем Народным домом с театральным залом и библиотекой, а также подаривших городу большой парк.

Семья Коноваловых после волнующих перипетий сумела бежать от новой власти в Париж, где вела довольно безбедную жизнь.

После брака отношения между матерью и дочерью оказались навсегда разорваны. Вдове Ивана Морозова было всего тридцать шесть, и она всецело занялась устройством своего будущего. Только вот как оно сложилось, выяснить не удалось: затерялись в Европе следы бывшей певички из «Яра» и бывшей жены русского миллионера.

А у Евдокии Ивановны в декабре 1922 года в Бонне, где тогда Коноваловы жили, родился сын, названный в честь деда Иваном.

Но что-то не сложилось, и через 15 лет супруги развелись. Красавица Дося вышла замуж за грузинского князя, а потом за дипломата Шарля Леска. А Сергей Александрович Коновалов переехал в Англию и многие годы возглавлял русскую кафедру в Оксфорде.

Их сын Иван Сергеевич (Жан) Коновалов (1922–2002) был женат на Ольге Ильиной-Амитиной (1929–1998). Единственный потомок Ивана Абрамовича Морозова – его правнук Петр Иванович Коновалов (Пьер Коновалофф) – родился в 1953 году. Живет во Франции. Женат на Екатерине Ермаковой (1967 г. р.).

А что же все это время происходило в особняке на Пречистенке, № 21?

1 мая – ах, как же у нас любили все приурочивать к праздникам! – 1919 года там был открыт для публики Второй музей новой западной живописи. Но уже через два года Первый музей новой западной живописи (щукинскую коллекцию) и Второй музей новой западной живописи объединили, потому как власти понадобился особняк Сергея Щукина в Большом Знаменском переулке, № 8.

Так что все картины отправили в бывший особняк Морозова, а освободившееся здание передали военному ведомству (которое цепко держит его и поныне).

В музее на Пречистенке, № 21 количество картин увеличилось вдвое! Часть картин сразу убрали в запасник, чтобы увеличить площадь под экспозицию, прекрасные панно Дени забили щитами и развесили сверху картины. Концертный салон стал залом Матисса. Дубовые панели в готическом кабинете затянули дешевым холстом и повесили картины Пикассо.

Музей на Пречистенке, которая уже носила имя анархиста графа П.А. Кропоткина, несколько раз был на грани закрытия, но благодаря вмешательству ряда влиятельных людей (в том числе Г.В. Чичерина и А.С. Бубнова) просуществовал до начала Великой Отечественной войны. Кстати, когда в 30-х годах советское правительство разбазаривало за границу музейные шедевры, этот музей пострадал меньше всех, лишившись всего четырех картин. Правда, картины русских художников из музея изъяли и часть отдали Третьяковской галерее, частично «разбросали» по провинциальным музеям.

В 1941 году картины эвакуировали в Свердловск, а когда в 1944 году привезли обратно в Москву, то ящики и рулоны распаковывать не стали, потому что в стране набирала обороты кампания против безродных космополитов и низкопоклонства перед Западом.

Вот тут-то и проявил себя во всей красе президент Академии художеств СССР Александр Герасимов, до судорог ненавидевший западноевропейское искусство, представленное импрессионистами, постимпрессионистами и пр. Он привел в музей комиссию во главе с «ценителем живописи» маршалом-кавалеристом Климентом Ворошиловым и подвел того прямехонько к «Танцу» Матисса. И рубаке-солдафону все-все про упадочническое искусство стало понятно…

И ГМНЗИ постановили закрыть. Коллекцию разделили между Музеем изобразительных искусств имени А.С. Пушкина и Эрмитажем. А вожделенный особнячок Герасимов прибрал к рукам, то есть в собственность Академии художеств, и занял-таки морозовский кабинет.

Мы еще не говорили о происхождении улицы Арбат, по поводу которой ученые до сих пор не пришли к единому мнению. Часть историков и лингвистов считают, что местность вначале называлась Орбат, потом стала Арбат. И скорее всего, произошло от арабского слова, означающего «пригород», «предместье». Хотя, возможно, и от слова «арба» (тат. – повозка), потому что рядом была Колымажная слобода, где повозки делали.