Шотландия. Земля кланов - Сэм Хьюэн

На мероприятиях по «Чужестранке» ношение килта выступает почти обязательным правилом. Сэм был первым, кто нарушил субординацию (за что он, без сомнения, получает порицание), но я держался, и сдался лишь недавно, но не раньше чем побывал на встрече с фанатами вместе с Дианой Гэблдон (автором романов, которая и создала серию «Чужестранка») в Айове. Меня попросили выступить с получасовым рассказом о себе самом (ужасно), и пока я стоял за лекторской конторкой, одетый, естественно, в килт, какой-то особенно пьяный фанат прогарцевал наверх и прилёг под моим килтом.

Мы с Грэмом оба разделяем одно весьма выдающееся звание, за которое мы боролись годами. Он получил его первым, но моё, конечно, было намного лучше. Мы оба были Гранд-маршалами на параде тартанов в Нью-Йорке. Ответственности там немного, зато получаешь возможность прогуляться прямо посреди Шестой авеню и не получить при этом штраф за переход дороги в неположенном месте. Бьюсь об заклад, полицейские из ближайшего отделения слишком нервничали бы, чтобы арестовать вас, когда за вами идёт несколько тысяч гордых шотландцев в килтах, размахивающих флагами. Каждый год процессия проходит по Нью-Йорку и празднует шотландское влияние в США. В предыдущих парадах маршалами были Шон Коннери, Билли Коннолли, Кейт Танстолл, Брайан Кокс и Кевин МакКидд. Там были актёры, музыканты, политики, атлеты и многие другие, – в любую погоду.

В день, когда я был Гранд-маршалом, погода была мрачной и типично шотландской. Мне прислали большой набор виски Laphroaig, который заполнил всю комнату в отеле, и я поделился им с друзьями, включая Хови из 21 Century Kilts, который и сам раньше был Гранд-маршалом. К нам присоединился фотограф из Variety, облачившийся в тёплый кашемировый шарф тартановой раскраски; он документировал это мероприятие, вливаясь в праздник и поднимая тосты за наш маленький «клан». Мы все вдоволь набрались виски, пахнущим горящим торфом и влажной шерстью, и вывалились на улицу в сопровождении толпы. Там было просто невероятное множество народу: несмотря на проливной дождь, зрители заполонили улицы и сопровождали нас одобрительными выкриками, когда мы проходили мимо; танцоры исполняли хайленд флинг, а я приветствовал толпу тостом с крыши экскурсионного нью-йоркского автобуса. Slainthe Mhath!

Важнейшее отличие между тем, как мы оба были удостоены чести стать Гранд-маршалами нью-йоркского парада тартанов (помимо того, что они предпочли выбрать сначала меня), состоит в том, что мой парад в Нью-Йорке купался в лучах солнца, американские авеню лучились весенними цветами, фанаты были одеты легко для начала лета и наслаждались солнечным теплом, а парад Сэма отличал непрерывный проливной дождь. В мой, очевидно, было больше всего народу, чем когда бы то ни было. [Сэм. Мне сказали то же самое. Очевидно, больше всего народу было у меня!]

Можно даже сказать, что это стало местью Дугала МакКензи… он же убивает меня в «Чужестранке», знаете ли. Ужасно. Но к этому мы вернёмся позже.

Когда наш урок по килтам и военному делу завершён, мы оставляем команду «Людей в килтах» на съёмках суровой реконструкции битвы с теми участникам, кто в килтах, а сами тем временем удираем с Чарли, чтобы снять несколько фотографий. Чарли надлежащим образом позирует вместе с нами, но я не могу отделаться от мысли, что вся эта сладкоголосая сентиментальщина ниже его достоинства. В конце концов, после очередного сокрушительного рукопожатия, он раздражённо уходит к ожидающему его мотоциклу. Он поправляет бандану, нахлобучивает свой нацистский шлем на голову, даёт по газам и с грохотом укатывает к перевалу Гленко, оставляя после себя нашу пожухшую мужественность.

Когда мне было 12, мы переехали в Эдинбург. Это было восхитительное место для подростка, не искушённого городской жизнью, – со всеми его тенистыми аллеями, древними башнями, укромными тупиками и тускло освещёнными пабами с тёмными уголками и ещё более тёмными историями. На Брухтон-стрит было одно такое питейное заведение под названием Cask and Barrel, где мы с друзьями собирались каждый четверг по вечерам, когда были старшеклассниками. Слепой человек с белоснежной бородой, похожий на провидца или друида (мудрый двойник Грэма) тихо сидел у окна в компании полупинты эля, словно ожидая кого-нибудь.

Бар наполнен завсегдатаями, которые не удостоили бы его и вторым взглядом. А мы с друзьями притаскивали барный стул как можно ближе и ждали, когда он начнёт петь. Каждый вечер по нескольку часов он пел старые шотландские народные песни, и голос его, исполненный печали, звучал величественно, а его единственным вознаграждением бывала лишь случайная полупинта от благодарных слушателей. Когда я набирался храбрости, то наклонялся к нему поближе и просил спеть «Резню в Гленко», горестную песню-плач. Она всегда переносила меня в холодную и мрачную долину, к моменту поражения ничего не подозревавших МакДональдов 13 февраля 1692 г.

Резня в Гленко

Припев:

1 куплет:

Припев

2 куплет:

Припев

3 куплет:

Припев 4 куплет:

Припев