Десять басен смерти - Арно Делаланд

«Ну, как теперь?» – «Все то ж». Пыхтела да пыхтела

И кончила моя затейница на том,

Что, не сравнявшися с Волом,

С натуги лопнула и – околела.

Пример такой на свете не один:

И диво ли, когда жить хочет мещанин,

Как именитый гражданин,

А сошка мелкая – как знатный дворянин.

У меня еще в запасе

Есть сокровище – семь басен!

И к тому совет: ищи

Смерти аромат в ночи.[15]

Отпустив тело Жабы, который тут же опять плюхнулся головой в варево, Виравольта выхватил шпагу из ножен и бросился к выходу.

– Он был здесь! – вскричал Пьетро. – Бог знает, как ему это удалось, но он был здесь!

В глубине магазина все было тихо, и Пьетро рывком открыл дверь в главный зал. Констанция рыдала, забившись в угол. Баснописец оттолкнул ее, порвав ей платье; вокруг нее были разбросаны помятые букеты; на полу валялись флаконы и фиалковая пудра. Смертельно бледная, она указала на входную дверь, которая все еще оставалась полуоткрытой. Она задыхалась, губы ее тряслись, она не могла произнести ни единого слова.

Пьетро подбежал к двери, ведущей на улицу. Там продолжалось хаотичное движение слепого и анонимного механизма, коловращение людей, выполняющих свои обязанности. Буржуа в коляске. Группа студентов. Учитель танцев. Крики кучеров «сторонись!». Дети. Купцы, расхваливающие свой товар. Мясник с ножом.

Вот в сумерках проходит аббат.

Звонят тысячи колоколов.

Париж.

Пьетро взглянул на сутолоку, посмотрел налево… направо.

В одной руке у него была шпага, в другой треуголка. Он состроил гримасу.

– Miseria,[16]– проговорил он.

Он вернулся в магазин. Девушка постепенно приходила в себя. Она поднимала разбросанные букеты и флаконы.

– Вам лучше?

– Я… Я не слышала звонка… Он застал меня врасплох… Он был в капюшоне… Я ничего не видела…

Пьетро снова пересек зал, направляясь в заднюю часть помещения.

– Закройте магазин, – сказал он.

Он вернулся в лабораторию. Фаржон все еще был там, без толку размахивая руками. У него был ужасный вид. Он не отрываясь смотрел на труп Жабы, но не решался до него дотронуться, а тот продолжал плавать в месиве из парфюмерных средств и своих внутренностей.

Парфюмер, который выглядел так, как будто сам только что вернулся с того света, вдруг воскликнул:

– Болотный ирис!

– Простите? – спросил Виравольта.

– Аромат того цветка… который я никак не мог вспомнить. Это ирис, то есть… особая разновидность ириса… – Фаржон растерянно вытаращил глаза. – Болотный ирис. Это цветок… цветок шабаша ведьм!

Лицо Пьетро потемнело.

Дорога в Марли

Мастерская Баснописца, Версаль

Дворец Серсо, Марли

Рыночная палата, Париж

Тройное убийство.

Тройное убийство, связанное с баснями… и с ароматами. Виравольта продолжал допрашивать Фаржона, а Констанцию послали заявить о случившемся в полицию. Бедная девушка намеревалась оставить магазин, к великой досаде парфюмера, который одного за другим терял своих служащих. Блюстители правопорядка явились, и представитель начальника полиции долго беседовал с Пьетро. Совещание продолжалось до самой полуночи. Трое убитых – Ланскене, Розетта, а теперь Жаба. Все они что-то знали. Все они так или иначе повстречались с Баснописцем. Дополнительные допросы парфюмера, Констанции и других продавцов ничего нового не выявили. Никто не знал Баснописца. Он умел заметать свои следы. Но какая вопиющая наглость! Прямо под носом у Пьетро! В любом случае он достиг своей цели. Виравольта был в ярости и с трудом скрывал свое беспокойство. Когда он уже собирался уходить, лейтенант спросил его, без малейшей доли иронии, продвинулось ли его расследование.

Надевая треуголку, венецианец сухо ответил:

– Не беспокойтесь. Мне не привыкать. Буду держать вас в курсе…

И вот карета везла его домой. и были лишь слова, басни и эпиграммы, которые Баснописцу вольно было оставлять за собой, а также капли странных духов, тоже характерные для его особого почерка. «Лисица и Аист» для Батиста, который думал, что у него тонкий нюх; «Волк и Ягненок» для Розетты, жертвы своей невинности; а теперь «Лягушка и Вол» для жирного работника, воображавшего себя шантажистом. Баснописец пополнял свой бестиарий. Что-то еще последует? Пьетро вспомнил кровавые буквы на бычьей шкуре. «Ворона и Лисица». «Лев и Мышь». Семь последних басен.

Схватив сборник, который был у него с собой, Пьетро перечитал басни, обведенные красным. Его внимание привлекли грубые гравюры, которые находились с левой стороны от текста. Напротив басни «Волк и Ягненок» можно было увидеть волка, пожиравшего ягненка, подвешенного за четыре лапы к дереву у ручья. Неподалеку стояла брошенная тачка… Напротив «Лисицы и Аиста» была изображена агонизирующая лиса, с носом, застрявшим в узкогорлой вазе, а рядом аист смеясь заканчивал свою трапезу. Чуть дальше рядом с волом буквально лопалась лягушка. Ворона была как будто приколота к дереву и испуганно смотрела на упавший на землю сыр. Вокруг клетки с мышью бродил готовый сожрать ее лев… Венецианец покачал головой: «Но как, по-твоему, я могу в этом сориентироваться? Кто ворона, кто лисица? Кто лев и кто мышь?…» Он просмотрел список на бычьей шкуре и мысленно зачеркнул первые басни.

Лисица и Аист Ланскене

Волк и Ягненок Розетта

Лягушка и Вол Жаба

Ворона и Лисица

Лев и Мышь

Собака и ее тень

Обезьяна-Король

Стрекоза и Муравей

Заяц и Черепаха

Лев состарившийся

Ну а что касается духов… Лилия, асфодель, белладонна, аронник, болотный ирис. Совершенно очевидно, что Батиста отравили каким-то иным способом, а не только духами, но к чему этот спектакль? Зачем привлекать внимание к этому токсичному веществу, а потом еще и к его точным ингредиентам? «Ищи смерти аромат…» Хотел ли Баснописец этим на что-то указать? Пьетро перебрал в уме разные гипотезы, которые они сформулировали с д'Эгийоном: Баснописец… бывший тайный агент короля? Просто пешка на службе у иностранцев, у враждебной государству ложи или у неизвестной организации? Или он просто одиночка, сумасшедший, возможно, версальский придворный? Но тогда почему он не действовал раньше и не метил выше, в самую голову? Все это не предвещало ничего хорошего. Ведь во дворец каждый день приходило десять тысяч человек! В данный момент дворец был пуст. Но скоро вернутся толпы… и за всеми проводить будет просто невозможно! Пьетро вздохнул. Таинственный противник мог еще долго водить его за нос, а эти полные иронии намеки на басни слишком уж напоминали его венецианские авантюры: вот и опять ему попался знаток химер и ребусов, который пользовался литературным лабиринтом, чтобы ловчее его запутать.