Терновая ведьма. Изольда - Евгения Спащенко

— Терновые ведьмы интересуют заклинателей в той же мере, в какой и древние руны, призывы ветров и управление огненными стихиями… — Девушка попыталась отодвинуться. — Я лишь стараюсь провести исследование, пока есть возможность. В этом нет ничего предосудительного.

— Держись от нее подальше, — посоветовал Таальвен зловеще.

— То же самое могу сказать и тебе! — запальчиво зашептала кудесница. — Путешествовать с терновой ведьмой опасно: рано или поздно сила подчиняет таких, как Изольда, себе, лишает рассудка. Я читала об этом в книгах. Когда твоя спутница изменится, возможно, именно результаты моих опытов спасут тебе жизнь…

Волк рассмеялся недобро. Звук походил скорее на жуткое рычание, но принцесса в своей постели не вздрогнула.

— Хочешь укротить терновую ведьму? Я тоже слышал о них немало, и ты глупа, если ищешь способ держать ее мощь в узде. Забудь об Изольде, кудесница, не вздумай над ней колдовать. Подойдешь хоть на шаг к изголовью моей спутницы, узнаешь, какая тяжелая у меня лапа!

— Если тебе известно о бесконтрольной силе девушки, зачем ты сопровождаешь ее?

— А это уже моя забота, — щелкнул зубами волк. — Предупреждаю: ни слова о Западном ветре при принцессе!

Он наконец спрыгнул на пол, и Лива облегченно вздохнула.

— Не слишком ты благодарный гость.

— Напротив, — возразил Таальвен, укладываясь под гладкой печной стеной, — я настолько любезен, что постерегу нынче ночью твой дом. И пока я на страже — мимо не проскользнет даже мышь. Как тебе такая ответная любезность?

— Прекрасно, — скорчила мину кудесница. — Не возражаешь, если я закончу свои записи?

— Не возражаю, — снисходительно ответил волк, потягиваясь. — Можешь нарисовать и мой портрет. У тебя неплохо получается.

Лива сердито схватилась за перо, но совету все же последовала. И вскоре на ее пергаменте появилась плавная волчья фигурка, расчерченная заметками.

В глубине души заклинательница с самого начала знала: Таальвен откажется ей помогать. Похоже, его волновало лишь благополучие принцессы. А может, и собственная выгода.

Заинтересовать Изольду историями о таинственном острове несложно: наверняка она загорится желанием подняться туда. А узнав о беде Ливы, сама предложит помощь: сердце у девушки доброе. Но у стражника ее нет ни капли милосердия — нечего и думать подобраться к терновой ведьме, пока волк оберегает ее покой.

«А все-таки неплохо бы получить прядь ее волос, сон или частицу дыхания», — огорченно вздохнула Лива, пряча эту идею к другим несбывшимся мечтам.

Рассвет был серым и холодным, словно мокрый от болотной воды плащ, который окутывает плечи тяжелым покрывалом. Но, может, это вовсе не рассвет, а злые чары, опустившиеся на спящую беззащитную землю? Солнце не показывалось, притихший лес затянуло пепельной мглой, сквозь которую сложно было разглядеть даже свои руки. Только благодаря черным браслетам из дикой сливы Изольда отчетливо видела узкие изящные кисти сквозь завесу тумана.

Ее босые ноги ступали тихо, дыхание едва вырывалось из губ. Девушка пробиралась через заколдованный лес на ощупь, ведомая каким-то смутным чувством. С каждым шагом идти становилось тяжелее.

Вот следы на теле из нарисованных превращаются в настоящие острые колючки, ранят нежную кожу в кровь. Но принцесса молчит, закусив губу. Нельзя издать ни звука. Обнимая себя за плечи, она понимает вдруг, что совершенно нага: на ней ни платья, ни даже легкой сорочки, — только терновник скрывает белое тело под переплетением сухих ветвей.

Хотя нет… Что наброшено на ее плечи?

Превозмогая боль, Изольда поднимает руку и ощупывает мягкую шерсть. Это же звериная шкура! Серые волчьи уши венчают голову, полоски лап болтаются на груди. Изумленная девушка останавливается, оглядывает меховую накидку…

Но шины жгут. Каждое мгновение ветви становятся длиннее, оплетают лодыжки, подбираются к сердцу. Потому нужно идти: вслепую, наугад, лишь бы добраться туда…

* * *

Внезапно тревожный сон, который видела принцесса, задрожал, рассыпался, сменившись видением предрассветной туманной пустоши. На этот раз в белых клубах не было ничего колдовского — просто облако опустилось на землю. Или земля поднялась в небеса.

По краю крутого обрыва бродила невысокая фигурка. Скиталец не боялся оступиться в тумане — он застыл у самой кромки обрыва. Изольда, как ни силились, не могла разглядеть его лица, но хорошо запомнила руку, протянутую над пропастью ладонью вниз…

* * *

Сладкий яблочный запах заставил веки девушки задрожать. Спустя мгновение глаза ее открылись, принцесса с наслаждением потянулась.

— Чем это так вкусно пахнет?

— Завтраком, — ответил откуда-то из-под кровати волк. — Но, боюсь, он вот-вот сгорит.

Услышав это, Изольда вскочила с постели, босиком бросилась на кухню и стащила с огня кипящий котелок.

— Эдак я и готовить научусь, — весело заявила она.

Тонкая легкая сорочка едва доходила девушке до колен.

— Вам бы не помешало одеться, принцесса, — прислушиваясь к далеким шагам Ливы во дворе, заметил Таальвен.

Изольда решительно сложила руки на груди.

— К свадебному наряду из болота я даже не притронусь! — И глянула искоса на лежащее в уголке платье. За ночь ткань совсем ссохлась, буквально свернулась в трубочку. — Сам посмотри.

Волк кашлянул, но спорить не стал.

— Нужно попросить наряд у ведьмы.

— Таальвен, — пожурила девушка. — Невежливо называть так хозяйку, которая нас приютила. Но насчет одежды ты прав.

Она выбежала во двор прямо в сорочке.

— Этого еще не хватало, — проворчал Тааль и двинулся следом.

Погода стояла чудесная. Приветливое солнышко согревало долину, редкие облака чертили на траве узоры, задевая тенями реку и холмы, небо полнилось голубизной.

— Как же здорово здесь! — Принцесса пригладила ладонью нежную молодую зелень. — А у нас дома самый разгар осени.

Кудесница обнаружилась на заднем дворе. Закатав рукава рубахи, она мастерила что-то с помощью маленького гончарного круга.

— Оставайся в долине, если пожелаешь. Мне будет не так скучно.

— Целыми днями гулять среди яблонь, забираться по ночам на крышу и выискивать в вышине звезды, побывать однажды на волшебном острове… — размечталась Изольда. — Жаль, что я не могу.

Она осторожно взяла крохотную пузатую бутыль, выставленную сушиться. Круглые глиняные бока ее были вылеплены изящно, будто над ними потрудился искусный мастер.

— Отличная работа! А я только и умею, что вышивать и играть на лире.

— Занятия, достойные королевы, — лукаво улыбнулась Лива.