Не люблю поддавки - Светлана Алешина

– Классно, – сказала Маринка, она свесила ноги с бор га, заболтала ими и рассмеялась. – Почти как в Калифорнии, – сказала она, – тепло, яхта и тишина.

– Почему как в Калифорнии? – не поняла я.

– А не знаю, просто так подумалось, – беспечно произнесла Маринка, – а ты бы хотела жить в Калифорнии, Оль?

– Нет, – ответила я, – ты что, телевизор не смотришь? Там у них веерное отключение электричества. Такая же бодяга.

– Да? – удивилась Маринка. – Жаль! А точнее, ни фига не жаль, даже хорошо, что у них там тоже проблемы есть. Не так обидно.

Виктор вывел яхту почти на середину Волги, пришвартовал к гладкому пеньку на маленьком островке, высовывающемся посередине фарватера, и, найдя на яхте удочки, занялся рыбалкой. Мы с Маринкой переглянулись и пошли умываться.

Рыбная ловля – вещь занимательная, но только если она спать не мешает.

Ночь пролетела незаметно, и, когда я проснулась, солнышко уже вовсю светило в иллюминатор. В этом спичечном коробке, в котором я спала, еще и иллюминатор был! Все как на настоящих лайнерах!

Маринка, каким-то чудом или по ошибке сумевшая встать раньше меня, уже загорала на палубе.

Виктор лежал рядом с нею, прикрыв лицо рубашкой. Рядом стояло ведерко, в нем били хвостами несколько рыбок. Одна из них была даже весьма приличного размера.

– Присоединяйся, мать, – позвала меня Маринка, – лови загар, а то так и останешься бледной спирохетой.

– От спирохеты слышу, – вежливо ответила я, устраиваясь рядом с нею.

Я наступила на горло собственной песне и запретила себе думать о Тарасове и редакции.

Какая еще может быть работа?!

Приключение троих в лодке, не считая пойманной рыбы, продолжалось.

Мы позагорали с полчасика, потом попили чаю, позагорали еще. Затем пожарили на керосинке рыбу, наловленную нашим добытчиком, после завтрака честно вымыли посуду и начали выяснять с Маринкой, где находится моя «Лада». Сперва мы с нею переругались, выясняя, на каком берегу, потом, когда выяснили про берег, стали приводить разные доводы. Мне казалось, что «наша» деревня находится справа, а Маринка выкрикивала, что слева. Или наоборот, неважно.

Пока мы с нею перекрикивали друг друга, Виктор молча вел яхту вверх по течению, и через триста или четыреста метров – сколько это будет в кабельтовых, понятия не имею, не служила я во флоте ни юнгой, ни коком – мы уже увидели сами широкий покосившийся причал, уходящий одной своей стороной в воду. Здесь у причала толпились лодки, лодчонки и два облезлых катера.

Дальше на высоком берегу начинались постройки населенного пункта. Чуть правее причала, стоя по колено в воде, мотали хвостами две пестрые коровы.

– Точно, – одобрила Маринка молчаливую работу Виктора, – яхту здесь оставим, а потом отправимся искать твою, Оль, машинешку, мне кажется, я уже вижу…

– Не машинешку, а лимузин, – кротко поправила я Маринку.

Что она там видит, интересно, кроме старикана в кепке, дремлющего с удочкой на причале?

– Что? А, поняла. – Маринка почему-то даже не стала спорить, что было странно. Я лениво покосилась на нее, а она, оказывается, в это время втихомолку делала себе бутерброд из экспроприированной кильки.

– Мадам, а это не перебор ли? – спросила я. – Вы только представьте себе: сначала несчастных мужиков избили какие-то городские хулиганки, потом забрали у них яхту погонять, а под конец и кильку сожрали! Не жалеете вы людей, мадам. Один бутерброд мне.

– Это за моральный ущерб, – прожевывая кусок, сказала Маринка, – не надо было нападать на несчастных беззащитных девушек…

– Ага, которые сначала избили, потом забрали яхту и так далее, – рассмеялась я.

Засмеялась и Маринка, да так, что закашлялась, и пришлось ее простучать по спине.

– Спасибо, – сказала она, отплевываясь. Какая подлая килька, вся в своих хозяев. Будешь?

– Уже нет, спасибо, – отказалась я и растянулась на палубе.

Лучше бы я занялась кругосветными путешествиями, а не этой дохлой журналистикой. Приятного больше, хлопот меньше, а статейки можно будет пересылать бутылочной почтой… Правда, так и спиться можно, значит, придется брать с собою и Виктора для контроля за мной… И Фиму для души… И…

– Про что думаешь? – грубо прервала мои мечты Маринка. – Все про кильку?

– Все про работу, – сурово ответила я, – день уже в разгаре, мне нужно быть в кабинете, тебе уже пора начинать варить кофе, а мы здесь прохлаждаемся!

– Знаешь что, – промурлыкала Маринка, – есть деловое предложение. Заказывай мне серию статей с борта яхты «Прекрасная Марина», и я тебе не спеша, по одному подвалу в неделю, буду отсылать с нарочным. Или с голубями.

– Или с голубчиками, – добавила я.

– Или с голубчиками, – согласилась Маринка. – Согласна?

– Нет, и по вопросу принципиальнейшему статьи с борта яхты «Прекрасная Марина» мне на фиг не нужны, и моей газете они тоже на фиг не нужны, и вообще, прекрасных Марин история не знает!

– Еще узнает! – Маринка, улыбаясь, зевнула и погрозила мне пальцем. – Ты потому и бесишься, что сама понимаешь: узнает еще история про прекрасную Марину, и какой-нибудь великий поэт сделает меня героиней своих сонетов… Так ты будешь кильку или я ее выбрасываю?

– Кидай, – разрешила я и посмотрела на приближающийся берег.

Виктор выключил мотор яхты и ловко, управляясь длинным веслом, подошел к пристани и, держа в руке конец троса, перепрыгнул мостки.

Они зашатались, притопленный их угол глубже ушел в воду, медленно возвращаясь в прежнее положение.

Дедуля с удочкой покачнулся вместе со своей пристанью и не изменил своей позы. Мне даже показалось, что он спал и не проснулся от укачивания.

Виктор подтянул яхту, крепко привязал ее тросом к столбу, вбитому прямо в воду, и подал нам руки.

– Эта палка называется «кнехт», – зачем-то бросилась объяснять мне Маринка. – Правильно, Виктор?

Виктор кивнул и ловко поймал палатку, брошенную мною. Мы взгрузили на себя сумки и спрыгнули на мостки, снова закачавшиеся.

Маринка вскрикнула и прижалась к Виктору, как маленькая девочка к былинному герою, увидев злого Бармалея или кого там…

Мне это уже стало надоедать: ну сколько можно отрабатывать один и тот же прием! Визг – прижимание, еще визг – еще прижимание. Никаких запасов в арсенале, все один и тот же дебют и, между прочим, не ехидничаю, ни-ни, всегда один и тот же финиш. Другая бы уже выводов понаделала на всю жизнь, а эта все за свое: визг – прижим, визг – при… тьфу, даже не смешно ни капельки.

Маринка, обеспечив себе условную безопасность, не забыла и о культурном развитии своей подруги.