Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов

неотвратимостью морского шторма, тревожные звоночки, вроде горящих щек и проступавшей на лбу испарины, гремели вовсю.

– Динь-Динь, Бракованный! – звенели они на разные голоса. – Динь-Динь! Ты в заднице!

Им вторил нарастающий шум в ушах.

Брак, пересилив себя, даже спустился на нижнюю палубу. После проветриваемого мостика, удушливый запах мертвечины едва не свалил с ног. От валявшегося под лестницей бородача остался только темный силуэт на полу, от которого во все стороны разбегались такие же темные дорожки. Гразгов не встретил, но это и неудивительно – они всегда исчезают через пару дней, особенно если нажрались вдоволь. А уж еды им тут было предостаточно.

На мостик Брак вернулся с канистрой эйра, песочным костюмом и горсткой завернутых в тряпицу сухарей, найденных за панелью в кладовке. Гразгов осталось мало, но он не собирался оставлять все на волю случая. Если его, спящего или мечущегося в горячке, найдет хоть один слизняк, защищаться не будет сил, поэтому спать придется в костюме, наплевав на удобства. Жизнь дороже.

С этой же целью он, пыхтя от натуги, заложил деревянными панелями окна, кое-как закрепив проволокой. Одно окно оставил для дыма, но, памятуя об утренней крылатой гостье, закрыл его наскоро сведенной решеткой.

Уже стемнело, когда Брак закашлялся и обессиленно рухнул на кресло. Окинул взглядом свое обиталище, убедившись, что ничего не забыл. Люк закрыт, дверь запечатана, повсюду битое стекло. Переносной нагреватель доверху заправлен эйром и едва слышно гудит в углу. Всех мертвецов он еще днем оттащил в дальний зал, накидав сверху тряпок, чтобы не воняли. На придвинутом вплотную к креслу столе, положил оба жахателя, светильник, чайник с водой, вурш и сухари – последние конфеты он догрыз еще вечером.

Если он что и упустил, то исправить все равно не успеет. Болел Брак часто, особенно в детстве, поэтому прекрасно различал ту грань, за которой сил двигаться уже не остается. Остается только лежать, глядя в потолок, и ждать того прекрасного момента, когда на смену горячечным метаниям придет забытье.

Потея в неудобной песчаной броне, Брак долго ломал глаза, пытаясь при бледном свете фонаря по памяти разобрать буквы. Найденная в кармане кожаной куртки бумага была сложена в несколько раз и здорово выцвела, зато буквы в ней были крупными и печатными. Почти как в букваре.

– П… Пы. Па-т. Патент. Патент, – бормотал он, водя пальцем по строкам, – Патент? Ну, пусть будет патент.

Бумага неохотно пояснила, что некий непонятный офицерский патент был выдан непонятной канцелярией на каких-то непонятных условиях. Скучный и непонятный официальный документ, пестрящий незнакомыми словами и перечислением каких-то наград. Из интересного там было только имя счастливого владельца патента.

– Торден Дертаго. Даже звучит сурово. То-р-рден, – Брак кинул бумажку вниз и закрыл глаза, с тревогой ощущая, как к жару и кашлю присоединяется резь в животе, – А Дертаго звучит почти как Дерталли. Жаль, что повезло тебе куда меньше.

Он улыбнулся случайному совпадению. Тиль Дерталли, или Счастливчик Тиль, был воистину легендарным персонажем. Один из первых известных исследователей архипелага, его цеп потерпел крушение над необитаемым островом, а сам Тиль оказался единственным выжившим, вовремя успев выпрыгнуть в воду с падающего корабля. На острове он и провел в одиночестве восемь лет, живя рыбалкой и охотой, а из обломков цепа возвел настоящий дворец с действующим маяком. По маяку его потом и нашли пираты, к которым Тиль присоединился, став настоящим бичом восточной части архипелага и сколотив, благодаря феноменальному везению, огромное состояние. Умер он от горячки в настоящем дворце, окруженный многочисленными детьми и внуками.

– Дерталли и Дертаго. Может, родственники? А я почти как Тиль, тоже застрял на необитаемом клочке суши, прячась в обломках цепа. Разве что шансы дожить до счастливой старости у меня куда меньше, а вероятность сдохнуть от горячки – выше.

Под собственное бормотание Брак и забылся беспокойным сном.

Ночь, а то и не одну, он запомнил плохо. Сложно внятно размышлять, когда тебя попеременно бросает то в жар, то в холод, в голову лезет безостановочный поток бреда, желудок выворачивает наизнанку, а в лоб забили раскаленные гвозди. Как будто в ослабшее тело разом вцепились все болячки, до этого смиренно ждущие своей очереди.

А вот утро, наполненное запахом рвоты, головной болью и невероятной слабостью, Брак запомнил хорошо. Сложно не запомнить, когда тебе, спящему, запрокидывают голову, нежно зажимают рот, а смертельно уставший мужской голос просит тебя об очень простой вещи:

– Лежи и не рыпайся, ублюдок.

Глава 7

Брак рыпнулся. Попытался, если быть точным. Как говорил Логи, если оказался в полной жопе, то постарайся хотя бы произвести впечатление.

Впечатление он произвел, но явно не то, на которое рассчитывал. Попытка дотянуться до жахателя была вознаграждена умелым тычком куда-то под грудину, от которого парня выгнуло дугой. В ушах после пробуждения стучала кровь, так что собственного стона он не услышал.

– Попытаешься закричать, сверну шею, – говоривший стоял позади, так что его лица не было видно, – Сколько вас здесь?

Брак попытался ответить, но ладонь лишь сильнее зажала рот. Тогда он очень медленно, борясь с задубевшим от пота рукавом, поднял кверху один палец. Начинать знакомство с попытки сблефовать он не рискнул.

– Если соврал, сломаю палец, – голос незнакомца звучал обыденно и устало, – Если в будущем соврешь, тоже. Кивни, если понял.

Брак кивнул.

– Встал и завел руки за спину. Не оглядываться, не дергаться, не кричать.

Сложнее всего оказалось встать. Песочная ткань от влаги покрылась тяжелой, негнущейся коркой, которая упорно сопротивлялась попыткам ее согнуть. Под задорный хруст куртки, Брак кое-как выволок себя с лежанки и встал, придерживаясь рукой за стол. Его пошатывало, от льющегося из окна света слезились глаза.

– Да ты еще и хромой, ублюдок. Тебе же хуже. Снимай одежду, – говорил незнакомец отрывисто, гортанно. Создавалось впечатление, что язык ему не привычен, – Все, до исподнего.

Дрожащего от холода калеку, покрытого испариной и грязными разводами, грубо поставили на колено, засунули в рот кляп и сноровисто связали, туго перетянув руки за спиной. Веревка знакомая, он притащил целую бухту с нижней палубы, на случай, если понадобится. Вот и понадобилась.

Сидя в углу мостика и безуспешно пытаясь ослабить стягивающие запястья веревки, Брак слушал, как за спиной чем то громыхает незнакомец. Тот явно не стал принимать на веру информацию о том,