Черная магнолия - Иван Любенко

— Шутник! — засмеялась она.

— Угощайтесь! — он протянул ей коробочку монпансье. — С тех пор, как я избавился от курения, я пристрастился к этим маленьким конфеткам. Не знаю, как другим, а мне они помогают ускорить мыслительный процесс.

— И часто вас одолевают раздумья?

— Практически постоянно.

— И даже сейчас?

— А сейчас тем более.

— Было бы интересно узнать, что вас волнует в данный момент.

— Я ищу предлог, чтобы пригласить вас на чашечку ароматного турецкого кофе в кондитерской у Верне.

— А вы хитрец — одним предложением «убили двух зайцев»: и даму пригласили, и сделали намек на известное произведение Антона Павловича.

— Так вышло, — развел руками Ардашев. — Надеюсь, вы не против?

Она потрепала пуделя и спросила:

— Ну что, Вилли, пойдем?

Питомец, заслышав кличку, радостно залаял.

— Он не возражает, а значит, согласна и я, — улыбнулась Лика.

Кондитерская находилось совсем неподалеку. Кофе действительно оказался отменным. Нашлось угощение и для Вилли. Он оказался страшным сладкоежкой и с жадностью проглотил кусочек новомодного пирожного «Наполеон», названного так в честь столетней годовщины победы над французами. Официант с шумом откупорил бутылку золотого «Аи» и наполнил бокалы.

— За победу! — предложила тост Лика, и в ее глазах блеснули задорные искорки.

— Простите? — не понял Ардашев.

Дама улыбнулась:

— За победу над французами!

Они сделали по глотку.

— Ну вот, Лика, как вам нравится — мы сидим во французском кафе, заказываем французское шампанское, угощаемся тортом «Наполеон», а поднимаем бокалы за то, как мы разгромили этих самых французов, то есть пьем за их погибель. Не находите ли вы это странным?

— Ничуть. Они сами виноваты.

— И в чем же, позвольте узнать?

— Не надо было Москву сжигать, — в ее голосе послышались патриотические нотки. — А еще, — добавила она, — мне Кутузова жалко. Хороший был старичок, умный. А как его похоронили? Сердце в Пруссии, а тело в России. Разве это правильно?

— Наверное, нет.

«О боже! Как она наивна! — улыбнулся своим мыслям адвокат. — А впрочем, в этом нет ничего удивительного, — наивность — верный признак молодости».

— А почему вы улыбнулись?

— Не знаю. Может быть, потому что вечер хорош, а может, потому что никуда не нужно спешить. Не знаю.

— Вы меня проводите? — тихо спросила она.

— А может, еще посидим?

— Становится холодно, да и муж должен позвонить в гостиницу в восемь.

— Что ж, тогда надо спешить.

Но они шли не торопясь и так же, как и в прошлый раз, непринужденно беседовали. И вновь Климу Пантелеевичу казалось, что он знаком с Ликой давно и она вполне его понимает. По дороге присяжный поверенный рассказывал о своих приключениях в Индии. О том, как он охотился на диких слонов в княжестве Гвалиора и как в сопровождении шикари[4]он целую неделю выслеживал тигра-людоеда, державшего в страхе не только одну деревушку, но и целый штат Раджастхан. Клим Пантелеевич с упоением описывал красоту тропической природы и животный мир джунглей.

— Как интересно! — восхищенно бормотала Лика. — А у вас есть коллекция бабочек?

— Бабочек? — удивился Ардашев. — Почему именно бабочек?

— Не знаю, — она кокетливо повела плечиком. — Но если бы я была в Индии, то обязательно наловила бы бабочек — они такие красивые!

Впереди показалась «Ялта». Расположенная по склону холма, своим парадным входом гостиница выходила на Дарсановскую улицу.

— Наверное, здесь хорошо, тихо, — предположил Ардашев.

— Да, — согласилась Лика. — Базарный шум совсем не слышен. С балкона моего номера открывается чудесный вид на море. Жаль, что сейчас оно холодное… Надобно непременно приехать сюда летом.

— Говорят, в августе население города увеличивается в пять раз.

Ардашев щелкнул крышкой часов.

— Без пяти минут восемь. Вам пора.

— Спасибо за вечер. Было прекрасно.

— А знаете что? Давайте как-нибудь на днях отправимся за город на экскурсию. Вы согласны?

— С удовольствием, — просияла она. — А когда именно?

— Я позвоню вам, и мы договоримся. Идет?

Она протянула руку и почти безгласно произнесла:

— Звоните, я буду ждать.

— До свидания.

От «Ялты» до гостиницы «Россия» было совсем близко. Эти два отеля разделяла улица Садовая. Вымощенная каменным известняком дорога петляла и проходила мимо храма Александра Невского. Ардашев решил срезать путь и попасть в «Россию» с тыльной стороны. Для этого надо было пересечь территорию прилегающего к гостинице парка.

Погода была прекрасна. Пахло ароматом цветущих деревьев. В лунном свете белели клумбы нарциссов и откуда-то с моря слышались крики разбуженных ночным пароходом чаек.

Пройдя саженей десять по каменной дорожке, Клим Пантелеевич замедлил шаг и остановился, будто прислушиваясь к чему-то. Затем опять зашагал как ни в чем не бывало. Он миновал пруд и там, где тропинка делала поворот, внезапно притаился за высоким кипарисом. Не теряя времени, он начал старательно выкручивать из трости ручку, которая была еще и началом длинного кинжала. Не прошло и пяти секунд, как на тропинке показался человек. Озираясь по сторонам, он не двигался. Присяжный поверенный заметил, как незнакомец достал из-за пояса пистолет. Казалось, что на его стволе было что-то надето. Клим Пантелеевич отвернул лацканы пиджака и, прикрыв ими белоснежную сорочку, бесшумно шагнул внутрь зеленых зарослей. Оттуда он хорошо видел, как, держа перед собой оружие, преследователь медленно обошел один кипарис, затем другой и крадучись стал приближаться к тому дереву, где затаился Ардашев. Его походка показалась адвокату знакомой: «По-моему, это тот самый тип, который увязался за мной в среду».

Описав круг вокруг вечнозеленого дерева, человек вновь остановился. Теперь он стоял спиной. Именно в этот самый момент предательски заиграли карильоны четверного боя карманных часов присяжного поверенного. Заслышав мелодию из оперетты Кальмана, человек начал оборачиваться. Медлить было нельзя — и длинное стальное лезвие, ломая хрящи, с хрустом пронзило шею незнакомца. Резким движением Ардашев рванул клинок на себя, и тотчас же из этого места ударил кровяной фонтан. Взмахнув руками, точно крыльями, человек повалился на спину. Одновременно раздался приглушенный выстрел, напоминающий хлопок откупоренной бутылки шампанского. Несчастный еще дышал, но конец уже был близок, и по его телу электрическими волнами пробежали предсмертные судороги. Он вздрогнул и замер. Его правая рука сжимала крохотный пистолет с порванной соской на стволе. «Надо же! — присев на корточки, удивился Клим Пантелеевич, — «Вегрия-Шарлье» — оружие редкое, производит выстрел без спускового крючка. Его заменяет скоба на рукоятке. А детская соска играла роль глушителя звука. При выстреле она раздулась шаром, задержав пороховые газы, и тут же лопнула. Что ж, довольно остроумно!»