Русская Ницца - Сергей Нечаев

Внешний облик Александра запечатлел и американский дипломат, секретарь посла А. Уайт:

«Он был, как все Романовы, красив и держался с большим достоинством».

Приятную внешность Александра Николаевича отмечали практически все писавшие о нем.

Императрица Мария Александровна. Художник Ф.-К. Винтерхальтер

А кто же претендовал на роль русской императрицы? Типичное описание принцессы Гессен-Дармштадтской таково:

«Кукольное личико с овечьими глазами».

А. Ф. Тютчева, дочь известного русского поэта, бывшая фрейлиной жены Александра II, описывает ее более деликатно:

«Несмотря на высокий рост и стройность, она была такая худенькая и хрупкая, что не производила на первый взгляд впечатления красавицы… Черты ее не были правильны. Прекрасны были ее чудные волосы, ее нежный цвет лица, ее большие голубые, немного навыкате глаза, смотревшие кротко и проникновенно… Это, прежде всего, была душа чрезвычайно искренняя и глубоко религиозная».

А вот автор исторических романов В. С. Пикуль характеризует ее внешность так:

«Мария Александровна (родом из Гессенского дома) была женщиной некрасивой и тихой, как амбарный мышонок».

Конечно, внешность очень часто бывает обманчива, однако еще великая мадам де Сталь замечала, что «внешность женщины, каковы бы ни были сила и широта ее ума, какова бы ни была важность предметов, которыми она занимается, всегда будет или помощником или препятствием в истории ее жизни». И оспорить это утверждение практически невозможно.

* * *

Александр женился на гессен-дармштадтской принцессе Марии, когда ему было двадцать три года. Он просто сгорал от любви и несколько лет чувствовал себя вполне счастливым. Однако затем по настоянию врачей его жена начала уклоняться от выполнения супружеских обязанностей. У нее начал развиваться туберкулез, спровоцированный промозглым петербургским климатом и частыми родами (всего результатом этой горячей любви стало восемь детей). В 1860 году, когда она родила последнего ребенка, ей исполнилось тридцать шесть лет, и болезнь эта уже ни для кого не составляла секрета. Придворные шептались по углам, что она страшно похудела, превратилась почти в скелет, покрытый толстым слоем румян и пудры. Обстановка вокруг нее изменилась, что было связано главным образом с тем, что и Александр охладел к жене.

Это было видно невооруженным глазом, и совершенно очевидно, что к моменту встречи Александра с Екатериной его брак с Марией давно представлял собой руины. И дело здесь не только в том, что жена перестала быть для него возбуждавшей желание женщиной. С тех пор как Александр Николаевич в 1855 году вступил на престол, Мария, ставшая императрицей Марией Александровной,[15]оказалась в плену неизменного придворного этикета, сделалась рабой привычек и ритуалов, а это не могло не раздражать. Конечно, этикет — это прекрасно, но в определенных обстоятельствах, и этими обстоятельствами уж точно не являются личные отношения между мужчиной и женщиной.

Но императрица, похоже, этого не понимала. Рассказывают, например, что в 1867 году в Ницце, где умирал царевич Николай, она целую неделю не могла навестить умирающего сына только потому, что время послеобеденного сна Николая изменилось и стало совпадать со временем ее прогулки. А перенести прогулку на другое время Мария Александровна ну никак не могла…

До поры до времени подобные потрясения (их первый ребенок умер еще в 1849 году) сближали венценосную чету. Однако случай с наследником Николаем стал переломным моментом, неким водоразделом в их отношениях. Великий князь Николай Александрович заболел вследствие то ли падения с лошади, то ли от удара об угол мраморного стола во время шутливой борьбы с принцем Лейхтенбергским. В первое время на ушиб позвоночника родные не обратили особого внимания, не замечая, что царевич начал худеть, а иногда не мог выпрямить спину и ходил немного сгорбленным. Когда болезнь стала очевидной, его отправили на лечение в Ниццу, где французские врачи и поставили роковой диагноз — туберкулез позвоночника. Когда состояние наследника стало критическим, на юг Франции прибыла царская чета с сыновьями Владимиром и Алексеем. Ситуация с прогулками императрицы возмутила тогда многих. Когда Марию Александровну спросили, почему нельзя совершать прогулки в другое время, та ответила:

— Это мне неудобно.

Между тем жизнь Александра Николаевича стала совсем другой. Начатые им реформы в стране сильно изменили его, он с головой погрузился в пучину проблем, которые не давали ему покоя ни днем, ни ночью. При этом император был одинок, так как Мария Александровна, занятая мелочными придворными делами, вечно больная и вечно унылая, и не думала помогать ему. Ну пусть не помогать, а хотя бы участвовать и поддерживать морально. Нет, не тот это был человек. Императрица осталась за пределами того мира, в котором жил теперь ее муж.

А что обычно происходит с мужчиной, оказавшимся в подобном положении? Естественно, он начинает искать понимания на стороне, и Александр Николаевич Романов не стал в этом исключением…

* * *

Мнительный, нервный и чувственный российский император начал поиски утешения, и при дворе сразу нашлось немало сводниц и сводников, которые бросились подбирать ему кандидаток в фаворитки. Александр Николаевич и сам не заметил, как стал настоящим ловеласом. Отказов практически не было. И если его отец, Николай I, развратничая, пытался сохранить хоть какие-то приличия, то Александр II делал это совершенно открыто. Девушек, соблазненных им, ему без особого труда удавалось выдать замуж, ведь придворные на этот счет особой брезгливостью и щепетильностью не отличались, а приданое всегда было вполне адекватным.

Одним из самых известных и сильных любовных увлечений Александра стала фрейлина Ольга Калиновская, вовсе не отличавшаяся красотой, но обладавшая вкрадчивостью и нежностью. Ее поспешили выдать за мужа ее же покойной сестры богатого польского магната графа Иринея Огиньского.

Среди любовниц Александра называют также княжну Александру Долгорукую (однофамилицу Екатерины Долгорукой), Замятину, Лабунскую, Макарову, Макову и даже знаменитую петербургскую блудницу Ванду Кароцци.

Донжуанские похождения мужа, естественно, быстро стали известны Марии Александровне (да он и не считал нужным их скрывать), и она кротко сносила обиду.

В своих «Воспоминаниях» историк и философ Б. Н. Чичерин пишет:

«Не поддаваясь влиянию мужчин, Александр II имел необыкновенную слабость к женщинам. В присутствии женщин он делался совершенно другим человеком».

По слухам, он переменил с полдюжины любовниц. Однако, даже приняв на веру этот «донжуанский список» императора, можно смело сказать, что практически все они были лишь мимолетными увлечениями, попытками панического бегства от дворцового одиночества, не принесшими ему никакого облегчения. Мимолетные романы совершенно не затрагивали сердца императора и не давали успокоения его душе. Он не был «юбочником» и искал не удовлетворения своих прихотей, а глубокого, настоящего чувства. Ведь его брак с Марией Александровной уже давно превратился в обычный договор, заключенный сторонами для выполнения государственных обязанностей.