От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке - Дмитрий Григорьев

Налаживание внешнего порядка церковной жизни в Новом Свете развивалось параллельно с поднятием в ней духовного и просветительного уровней и осуществлением подлинной миссионерской деятельности. Огромный, бесценный вклад в это дело внесли отцы Александр Шмеман (19211983) и Иоанн Мейндорф (1926–1992) – высоко одарённые пастыри, неутомимые труженики и вдохновенные учители.

С благословения Митрополита Леонтия Митрополия стала принимать участие в экуменической деятельности и в 1950 году вступила в Национальный Совет Церквей (межконфессиональная консультативная организация в пределах США), а в 1954 году – во Всемирный Совет Церквей. Русская Православная Церковь вступила в ВСЦ в 1961 году. Для Русской Церкви это открыло возможность общения с людьми по другую сторону железного занавеса и в какой-то мере защищало Церковь от грубого произвола богоборческой власти на родине. Как известно, Зарубежная Церковь сурово осуждала всех православных участников экуменического движения. (См. об этом ниже.)

Митрополит Леонтий предвидел продолжение свободного сосуществования разных национальных церковных традиций и богослужебных языков на одной территории, пока в этом есть необходимость, и считал это характерной чертой Православной вселенскости. Он писал:

«Либо дисциплина должна связать в одно все части ея целого, даже с допущением единого «священного» языка (напр. греческого, славянского), по примеру римо-католической церкви. Но тогда национальность церквей потерпит ущерб, и исчезнет исключительный характер «православной» вселенскости… Иначе говоря, не станет ли Православная Церковь в Америке – Американскою Православною Церковью без всякого уже различия в ней национальных групп…?»[103].

Не случилось ли это с автокефальной церковью в Америке?

Митрополит Леонтий так видел развитие Русской Православной Миссии в Америке:

«Это не будет повторением римо-католичества, так как принцип вселенскости будет выражаться гораздо шире по объёму – будет допускаться в лоно единой Церкви всякий язык и каждое племя без лишения его национальных особенностей (Откр. 14:6). Православная Церковь будет стремиться – и в Америке, как и повсюду, – осуществлять Завет древнего псалмопевца: «Да познаем на земли путь Твой, во всех языцех спасение Твое» (Пс. 66:3)»[104].

Митрополит Леонтий гармонично совмещал признательность и уважение «к великой стране Вашингтона» с русским патриотизмом и верностью памяти убиенного царя. Любя литературу и поэзию, он так выразил свои чувства к порабощённому отечеству и царю-мученику:

«Не зарастёт во век дорога К Голгофе Русской наших дней. Мы верим: милости от Бога Испросишь Ты Руси своей»[105].

Вручая Архиерейский жезл епископу Ионе (Штальберг) Вашингтонскому, при котором началось строительство Свято-Николаевского кафедрального собора в г. Вашингтоне, в 1951 г. Митрополит Леонтий сказал:

«Восходит ярко звезда срединного града Соединённых Штатов – Вашингтона. Возвышаются там храмы – памятники всех главных исповеданий христианских. Достойно и праведно, чтобы там же было величественно представлено и наше Русское Восточное неповреждённое, чистое Православие. Воистину благовременно и в высшей степени желательно, чтобы в этом славном граде и нами, русскими, вознёсся к небу всерадостный клич: «Воцарится Господь во век, Бог твой Сионе в род и род»[106].

* * *

Митрополит Леонтий почил в Бозе в 1965 году. Отец Александр Шмеман так писал в статье памяти почившего святителя:

«Всегда мудрец, а иногда мечтатель». Во глубине своей души жил он именно мечтой. Наедине, в своём кабинете, или за чайным столом, когда можно было наконец не говорить больше о «прозе» церковно-административных дел, он с радостью погружался в мечты, даже утопии. У него было своё, особое видение мира, свои темы. Он писал стихи, пускай беспомощные, но в душе он был настоящим поэтом. Ибо поэт это, прежде всего, тот, кто мир видит «по другому», у кого есть своя тайная тема. Такие свои темы были у Владыки Леонтия – он их никому не навязывал, но ими потаённо жил. И потому, несмотря на бесконечно трудную и во многом трагическую жизнь, никогда не опускался в «прозу», не давал себе раствориться в ней, а жил над нею и духом парил.…»[107].

Двенадцатый Всеамериканский Собор в 1965 году избрал архиепископа Иринея на ов-до вевшую митрополичью кафедру. Он стал первым главой автокефальной Православной Церкви в Америке и её последним митрополитом русского происхождения (1965–1977). Протоиерей Иоанн Бекиш родился в 1892 г. в Межречьи Люблинской губернии. Окончил Холмскую Духовную Семинарию. После Первой Мировой войны и революции служил приходским священником, благочинным, членом консистории и председателем Миссионерского Комитета Польской Православной Церкви. Во время Второй Мировой войны оказался перемещённым лицом и несколько лет священствовал в Бельгии, а в 1952 году по приглашению Митрополии прибыл в Америку. В том же году он овдовел, а в Японской Православной Церкви, со времени окончания Второй Мировой войны находившейся во временной юрисдикции Митрополии, освободилась Токийская кафедра. Митрополит Феофил и Синод Митрополии избрали и хиротонисали о. Иоанна Бекиша во епископа Токийского с монашеским именем Иринея. Его главным делом было возобновление богословского образования и открытие Духовной Семинарии в Токио.

В 1960 году епископ Ириней был приглашён Синодом Митрополии вернуться в Америку и занять кафедру архиепископа Бостонского и Новой Англии. Кроме возглавления своей кафедры, архиепископ Ириней стал помощником и заместителем стареющего митрополита Леонтия. А после кончины последнего в 1965 году был избран на его место и правил Митрополией в течение следующих 12-ти лет.

В предыдущей главе мы писали об усилиях руководства Митрополии и профессоров Свято-Владимирской Духовной Академии упорядочить административную и духовную стороны церковной жизни. Не менее они были озабочены её каноническим положением среди других православных юрисдикций, которые не забывали об этом обстоятельстве напоминать.

Переговоры Митрополии с Московской Патриархией были в тупике, ни одна из сторон не была готова на уступки. Митрополия настаивала на полной автономии, в сущности обозначавшей полную независимость, то есть автокефалию. Патриархия согласна была предоставить церковную автономию местной Церкви, но настаивала на своём праве утверждать правящего митрополита, избранного Всеамериканским Собором, и быть апелляционной инстанцией для епископов митрополии, а так же настаивала, чтобы Православная Церковь в Америке обещала ни в чём не участвовать, что направлено против Советского Союза. Но, при жестоких гонениях на религию и условиях холодной войны, дать такое обещание Митрополия не могла.