Дело о сонном моските - Эрл Стенли Гарднер

– Я еще немного не в себе. Вероятно, мне сделали укол.Скажите, Трэгг, вы действительно здесь присутствуете или являетесь лишь частьювызванного лекарством кошмара?

– Я – часть кошмара.

– Я так и думал. Какое облегчение!

– Ну и как вы себя чувствуете в качестве жертвы?

– Ужасно.

– Давно нарывались. Всегда выгораживали преступников, атеперь вам самому представилась возможность увидеть оборотную сторону медали.

Мейсон чуть приподнялся в постели.

– Я никогда не выгораживал преступников, –возмущенно возразил он. – Я только настаивал на должном отправленииправосудия.

– Настаивая на соблюдении всех формальностей, несомненно.

Голос Мейсона был невнятным, как у человека, говорившего восне, но подбор слов был абсолютно правильным.

– Почему бы и нет? Закон состоит из соблюденияотдельных формальностей, как и любое другое придуманное человеком правило. Выпроводите демаркационную линию между предписанным и запрещенным и получаетекучу пограничных дел. И более того, лейтенант, более того… Смею напомнить вам,что мои клиенты не являются преступниками, пока не будут признаны таковымисудом присяжных. Впрочем, пока такого не случалось… Черт, это лекарство… Егодействие только сейчас начинает проходить.

– Думаю, – продолжил обсуждение темы Трэгг, –вы намереваетесь сообщить мне, что лицо, подсыпавшее яд в ваш сахар, тоже имеетправо на гарантированные законом свободы?

– Почему бы и нет?

– Вы не чувствуете обиды к этому лицу?

– Я не могу испытывать к кому-либо чувство обиды илизлобы, достаточно сильное для того, чтобы просить о нарушении законнойпроцедуры, каковая является гарантией недопущения осуждения невиновного. На мойвзгляд, в этом состоит конституционное правление, закон и порядок. Черт васвозьми, Трэгг, неужели вы не понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю.

– Мой разум ясен, тогда как язык, как мне кажется, неменьше фута толщиной. Звона в голове почти нет, но слова словно цепляются другза друга, когда я пытаюсь их произнести. Тем не менее я чувствую себя все лучшеи бодрее. Как Делла?

– В порядке.

– Который сейчас час?

– Около полуночи.

– Где Бэннинг Кларк? Как он себя чувствует?

– Никто не знает. Здесь его нет. Давайте завершимобсуждение этического вопроса. Способны ли вы спрятать свою обиду настолькоглубоко, чтобы защищать в суде человека, которого мой зять арестует поподозрению в отравлении?

– Несомненно.

– Даже если вы сочтете этого человека виновным?

– Трэгг, закон гарантирует любому человекуразбирательство в суде присяжных, – несколько утомленно произнесМейсон. – Если я откажусь защищать кого-либо на основании личнойубежденности в его виновности, то это будет суд Перри Мейсона, а не присяжных.Несомненно, обвиняемый сам не захочет, чтобы я представлял в суде его интересы.Почему вы сказали, что яд был в сахаре? Просто высказали предположение?

– Нет, в сахарнице был обнаружен белый мышьяк.

– Яд был перемешан с сахаром?

– Нет. Очевидно, кто-то насыпал его сверху. Как будтоотравитель не успел перемешать содержимое.

Мейсон с усилием сел. Взгляд его был абсолютно ясен, слова –точны и отрывисты.

– Послушайте, Трэгг, это невозможно.

– Что именно?

– Отравление сахаром.

– Почему?

– Случилось так, что сахар в чай клали и я, и ДеллаСтрит. Бэннинг Кларк к тому времени уже пообедал и сказал, что выпьет с намитолько чай. Экономка налила ему первому, и он положил в чашку две полные ложкисахара, взяв его с самого верха сахарницы. Когда нам с Деллой подали чай, мытоже положили сахар в чашки. Потом Нелл Симс налила себе чаю, и я отчетливопомню, как она положила в чашку две полные ложки. Насколько я помню, чай пили идругие люди. Чуть позже я, Делла Стрит и Бэннинг Кларк выпили еще по чашке.Если бы мышьяк лежал сверху, а не был перемешан, вам вряд ли удалось быобнаружить его.

– А мы обнаружили, – отрезал Трэгг, потом онулыбнулся и встал. – Входи, Сэм. Хочу представить тебе мою самую известнуюзанозу. Сэм, это – Перри Мейсон, известный адвокат и человек, которомунеоднократно удавалось спутать мои карты.

Сэм Греггори, мощный, несколько грузный человек с добройулыбкой и жестким стальным взглядом, подошел к кровати и пожал Мейсону руку.

– Давно хотел познакомиться с вами.

– Только не говори, что следишь за каждым его делом согромным интересом, – поспешил вмешаться Трэгг. – Такие разговоры еготолько портят.

– Мой интерес был вызван чисто родственнымичувствами, – сказал Греггори. – Всегда мечтал познакомиться счеловеком, которому удалось утереть нос Артуру Трэггу, причем неоднократно.

– Я так и думал, что мне не стоило трепаться по этомуповоду, – заметил Трэгг.

– Что говорит экономка? Она сама тоже отравилась?

– Экономка пока не говорит ничего, – ответилТрэгг. – Мы не знаем, отравилась ли она, по одной простой причине – мы несмогли ее найти. Ее дочь, судя по всему, сбежала, чтобы выйти замуж, а мамаша,как я думаю, звонит сейчас по междугородному телефону, чтобы этому помешать.Миссис Брэдиссон и ее сын Джеймс отправились куда-то с адвокатом по фамилииМоффгат. Очевидно, им захотелось побеседовать, но они опасались, что выпонаставили в доме диктофонов.

– Как давно вы приехали?

– Чуть больше часа назад. Вам повезло, что у медсестрыоказалось противоядие и она ввела его вам, как только появились первыесимптомы. Просто чудо, а не девушка. К ней у нас всего одна претензия – она несообщила в полицию о случившемся немедленно. Скорее всего, она начала курслечения, позвонила врачу, но не стала звонить в полицию, пока врач неподтвердит диагноз. Не могу винить ее за это. После подтверждения диагноза онабыла слишком занята, по крайней мере по ее словам. Лично я думаю, что онаспрятала врача где-то здесь, чтобы мы не смогли допросить его раньше утра. Потелефону с ним связаться не удалось. О всех вызовах он сообщает в центральноеагентство, а там настаивают, что он выехал по вызову именно сюда.

Трэгг улыбнулся:

– Женщины чрезвычайно верны. Я нисколько не виню ее,даже если она не сообщила о преступлении вовремя, дав врачу возможность уехать.Сэм же, напротив, просто рассвирепел. Полагаю, если бы врач оказался здесь, Сэмдопрашивал бы его не менее часа. Женщины всегда преданны своему боссу. Взять кпримеру Деллу Стрит. К работе секретарши она относится как к делу всей жизни.Бог знает, с чем ей приходится сталкиваться по работе. Полагаю, вы не самыйхороший в мире начальник, если судить по вашему бешеному нраву. Раньше ясчитал, что Делла предана вам лично, но сейчас думаю, что это – преданностьработе и всему, что с ней связано.