Но и я - Дельфина де Виган

Сотрудница соцслужбы подготовила все документы, чтобы Но смогла получить медицинский полис, надо ждать ответа, но у нее стала болеть спина, и отец отвел ее к нашему врачу и заплатил за консультацию. От врача Но вернулась с противовоспалительным средством и мазью для мышц, я прочитала инструкции, я неплохо разбираюсь в лекарствах, потому что мама раньше принимала их тоннами, а некоторые и до сих пор принимает; я запираюсь в ванной, чтобы прочитать состав, описание, показания к применению, побочные эффекты и все такое. Потом ищу в медицинской энциклопедии химический состав, молекулярные схемы и их основные характеристики. Если мне задают вопрос, чем я собираюсь заниматься в жизни, я отвечаю — буду врачом «Скорой помощи» или рок-певицей, это у всех вызывает улыбку, ведь кроме меня никто не видит связи.

Теперь Но принимает лекарства, выглядит получше и понемногу привыкает к новой жизни. Поскольку она иной раз подменяет бармена и обслуживает клиентов, то должна иметь элегантный вид. Мама отдала ей пару своих красивых юбок, которые очень идут Но.

По вторникам, если ей удается освободиться пораньше, она заглядывает к Лукасу. У него всегда полно музыкальных новинок, он скачивает их из Интернета, мы слушаем музыку, болтаем обо всем на свете. Иногда Но рассказывает, в каком состоянии она находит комнаты на рассвете, о забытых вещах, о том, что придумывает ее шеф, чтобы сэкономить каждый цент. Она смешно изображает его толстый живот и жирные пальцы, унизанные кольцами, низкий голос, привычку поминутно вытирать вспотевший лоб платком. Она делится забавными случаями, например, как один тип два часа не мог выйти из туалета, потому что дверь заклинило, и он в результате ее выломал, или как другой клиент закатил жуткий скандал, заметив, что джин наполовину разведен водой. Лукас в свою очередь рассказывает наши школьные байки, описывает одноклассников, он проводит дни, наблюдая за ними во время уроков, как они одеты, как ходят, их смешные привычки. Он удивительно точно копирует, подмечает все их привязанности, равнодушие, соперничество. Не скрывает он и собственных подвигов, не стесняется своих нулевых оценок, разорванных контрольных, постоянных наказаний. Не забывает сказать и о моих успехах, цитируя меня наизусть и пародируя мою неловкость.

В остальные дни я захожу к нему одна, на час-другой, перед тем как вернуться домой. Лукас создал свой блог, пишет там небольшие комментарии к комиксам, музыке, фильмам, часто спрашивает совета и читает мне вслух то, что пишут другие. Он хочет создать отдельную рубрику специально для меня, он уже нашел название — «бесконечность Пепит». Мне нравится быть рядом с ним, вдыхать его запах, случайно касаться руки. Я могу часами смотреть на него, на прямой нос, падающую на лоб прядь.

Когда он замечает мой взгляд, на его губах появляется эта улыбка, невероятно нежная, спокойная, и тогда я думаю о том, что у нас есть жизнь, целая жизнь впереди.

В Шуази-ле-Руа Но жила с матерью и тем мотоциклистом, в трехкомнатной квартире в центре города. Мотоциклист уходил рано утром и приходил поздно вечером. Он ездил по фирмам и продавал замки, стальные двери и сигнализационные устройства. У него имелась служебная машина, он носил шикарные костюмы и золотой браслет на запястье. И сейчас, через столько лет, Но прекрасно его помнит и легко узнает при встрече. Он был добрым. Дарил ей подарки, интересовался школьными успехами, учил кататься на велосипеде. И он часто ругался из-за нее с матерью. Сюзанн кормила Но на кухне, как собаке бросала ей кусок на тарелку, выходила и плотно закрывала за собой дверь. Спустя четверть часа возвращалась, орала, если Но еще не закончила есть. Чтобы скоротать время, Но смотрела на настенные часы, следила глазами за минутной стрелкой. Она старалась быть незаметной, мыла посуду, убиралась, ходила в магазин, часами сидела в своей комнате, в тишине. Когда же мотоциклист играл с ней, мать сердилась. Скандалы случались все чаще, сквозь стену Но слышала крики матери, та жаловалась, что он возвращается поздно, подозревала, что у него есть любовница. Иногда Но понимала, что говорят о ней, мотоциклист упрекал мать в том, что она совсем не занимается дочерью, он говорил — тебе на нее наплевать, мать плакала. Мотоциклист возвращался все позже, мать металась по квартире как раненый зверь, Но наблюдала за ней в приоткрытую дверь, ей хотелось обнять мать, утешить, приласкать, попросить у нее прощения. Один раз она даже подошла к ней, но мать оттолкнула ее с такой силой, что Но, падая, рассекла себе бровь об угол стола, шрам виден до сих пор.

Через год мотоциклист ушел. Как-то вечером, вернувшись с работы, он поиграл с Но, уложил ее, рассказал сказку. А ночью Но услышала шум, поднялась посмотреть и застала его в прихожей, с большой дорожной сумкой, в длинном сером пальто. Он поставил сумку на пол, чтобы погладить девочку по голове. А потом вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Через несколько дней к ним пришли из соцслужбы. Задавали Но всякие вопросы, потом говорили с ее учительницей, с соседями, под конец сказали, что придут еще. Сейчас Но уже не помнит, начала ли ее мать пить до ухода мужчины или сразу после. Она покупала пиво упаковками по восемь банок, и столовое вино в бутылках, которыми доверху заполняла тележку в супермаркете. Когда мать возвращалась, Но помогала поднять это все по лестнице. Мать устроилась работать кассиршей в ближайшем магазине, ходила на работу пешком и, вернувшись с работы, сразу начинала пить. Вечерами она одетой засыпала перед телевизором, Но выключала его, накрывала мать пледом, снимала с нее обувь.

Позже они переехали в Иври, где ее мать живет до сих пор. Вскоре она потеряла работу. Частенько Но оставалась дома, вместо того чтобы идти в школу, помогала матери встать, прибраться, готовила ей еду. Мать не разговаривала с ней, лишь жестами приказывала принести то или это, кивала или отрицательно трясла головой и ни разу не поблагодарила. В школе Но была всегда одна, во дворе пряталась за деревья, избегала сверстников, уроки не готовила. В классе она никогда не поднимала руку, а если ее вызывали, то просто молчала. Однажды она пришла в школу с разбитой губой и синяками по всему телу. А в другой раз дома упала с лестницы и сломала два пальца, но мать даже не обратила внимания. Тогда-то сотрудница соцслужбы срочно позвонила в DDASS.[12]

В двенадцать лет Но поместили в приемную семью. Мсье и мадам Ланглуа владели станцией техобслуживания у одной из центральных магистралей департамента, на въезде в Коломбель. Они жили в новом доме, имели две машины, домашний кинотеатр и кухонную технику последнего поколения. Прежде чем перейти к основному, Но всегда подробно описывает такого рода детали. Они вырастили троих детей, которые уже жили отдельно, и предложили свои услуги в качестве приемных родителей.[13]Они были добрыми, и Но прожила у них несколько лет, раз в месяц ее навещал дед. Мсье и мадам Ланглуа покупали для нее все необходимое, давали карманные деньги, переживали, что она плохо учится. Когда Но перешла в восьмой класс, она начала курить, связалась с местной шпаной, начала возвращаться за полночь, вечерами допоздна торчала перед телевизором, отказываясь ложиться спать. Ночь вызывала у нее страх.