Шпион - Клайв Касслер

— Сколько еще будете заниматься самоубийством Ленгнера?

— Дело гораздо шире, — ответил Белл и рассказал о том, что произошло.

— Четыре убийства? — недоверчиво спросил Ван Дорн.

— Одно точно — я был свидетелем. Другое вероятно — Ленгнер.

— В зависимости от того, насколько можно верить этому спятившему Крусону.

— А остальные два нужно расследовать.

— И все связаны с броненосцами? — по-прежнему недоверчиво спросил Ван Дорн.

— Все жертвы работали над созданием дредноутов.

— Если все они жертвы, кто за этим стоит?

— Не знаю.

— Вероятно, вы не знаете и почему?

— Пока нет.

Ван Дорн вздохнул.

— Что вам нужно, Исаак?

— Служба личной безопасности «Агентства Ван Дорна», охранять Фарли и Уивера.

— Кому отправить счет за услуги?

— Делайте в долг, пока не узнаем, кто наш клиент, — сухо ответил Белл.

— Очень смешно. Что еще вам нужно?

Белл дал указания группе детективов, которых в ответ на его звонок прислал Ван Дорн — временно, как подчеркнул босс. Потом поехал подземкой в центр и на трамвае пересек Бруклинский мост. Джон Скалли встретился с ним в закусочной на Сэнд-стрит, в двух шагах от ворот Бруклинской военной верфи.

На верфи и окрестных заводах заканчивалась дневная смена, и дешевый ресторан начал заполняться: изготовители бойлеров, горновые, испытатели корпусов, чертежники, модельщики, машинисты, кузнецы, водопроводчики приходили ужинать.

Скалли сказал:

— Насколько я могу судить, Кент занят исключительно работой. Только и делает, что работает и работает. Одержим, как миссионер. Мне сказали, что он почти не отходит от чертежного стола. У него рядом с чертежной спальня, где он остается почти каждый день.

— А где он проводит остальные ночи?

— В отеле «Сент-Джордж», когда из Вашингтона приезжает некая дама.

— Кто она?

— А вот это забавно. Она дочь того парня, что взорвал рояль.

— Дороти Ленгнер?

— Что ты об этом думаешь?

— Думаю, Фарли Кент счастливчик.

Бруклинская военная верфь раскинулась на берегах большого залива Ист-ривер, между Бруклинским мостом и мостом Уильямсбург. Задуманная как верфь для постройки броненосцев и официально именуемая Нью-йоркской верфью, она в своих литейных, сухих доках и на стапелях дает работу шести тысячам кораблестроителей. Площадь вдвое больше Вашингтонской верфи окружают толстые стены со стальными воротами. Исаак Белл показал свой пропуск у ворот на Сэнд-стрит, с боков от которых стояли статуи орлов.

Чертежную мастерскую Фарли Кента он отыскал в здании, которое казалось игрушечным рядом с гигантскими корабельными эллингами и кранами. Наступил вечер, и чертежники работали при электрическом освещении. Кент, молодой человек двадцати с небольшим лет, был потрясен убийством Аласдера Макдональда. Он с горечью сказал, что смерть Макдональда подорвет создание больших корабельных турбин в Америке.

— Пройдет немало времени, прежде чем американский флот сможет установить на своих дредноутах новейшие турбины.

— Что такое Корпус 44? — спросил Белл.

Кент отвел взгляд.

— Корпус 44?

— Аласдер Макдональд считал это очень важным.

— Боюсь, я не понимаю, о чем вы.

— Он говорил об Артуре Ленгнере, и Роне Уиллере, и Чаде Гордоне. И о вас, мистер Кент. Я уверен, вы знаете, что такое Корпус 44.

— Я вам уже сказал. Не понимаю, о чем вы.

Белл холодно посмотрел на него. Кент отвел взгляд от его строгого лица.

— Корпус 44, — сказал детектив. — Это были предсмертные слова вашего друга. Он сказал бы мне, что имеет в виду, но умер. Теперь сказать должны вы.

— Я не могу… не знаю.

Черты Белла отвердели, теперь его лицо было словно высечено из камня.

— Этот могучий человек держал меня за руку, как ребенок, и пытался объяснить, почему его убили. Но не смог больше выговорить ни слова. Вы можете. Говорите!

Кент бросился к выходу и громко позвал охрану.

Шестеро морских пехотинцев США проводили Белла к воротам; их сержант был вежлив, но пропуск Белла не произвел на него впечатления.

— Рекомендую вам, сэр, по телефону договориться о встрече с начальником верфи.

Скалли ждал в закусочной.

— Поешь. Тут хорошо кормят. Я послежу за Кентом.

— Присоединюсь к тебе через пятнадцать минут.

Белл не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Он как раз взял с тарелки сэндвич, когда Скалли вернулся и торопливо поманил его.

— Кент вылетел с верфи, как фаворит кентуккийского дерби. Пошел по Сэнд на восток. Он в черном цилиндре и коричневом пальто.

— Вижу.

— Он идет в сторону отеля «Сент-Джордж». Похоже, в город приехала та самая дама. Я пойду к «Сент-Джорджу» по Нассау на случай, если ты его потеряешь.

И, не дожидаясь ответа Белла, независимый Скалли исчез за углом.

Белл пошел за Кентом. Он отстал на полквартала, скрытый посетителями, входящими и выходящими из салунов и ресторанов, и пассажирами, останавливающими такси или выходящими из них. В районе, где большинство мужчин ходят в полотняных кепках, следить высоким черным цилиндром создателя корабельных корпусов было нетрудно. А его коричневое пальто выделялось на фоне темных пальто и курток.

По дороге от верфи к Бруклинскому мосту Сэнд-стрит минует множество фабрики складов. Во влажном, прохладном вечернем воздухе пахло шоколадом, кофе, угольным дымом, гаванской солью и резко — озоном от искрящих проводов трамвая. Белл видел столько салунов и игорных залов, что решил: этот район может поспорить с Варварским берегом в Сан-Франциско.

На большой станции Сэнд-стрит, где на Бруклинском мосту теснились множество такси, линия надземки и строящаяся трамвайная линия, Кент удивил его. Вместо того чтобы пройти под станцией и продолжить движение к Хайтс и отелю «Сент-Джордж», кораблестроитель вдруг нырнул в отверстие в каменной стене, окружавшее опору Бруклинского моста, и стал подниматься по ступеням. Белл, увернувшись от трамвая, бросился следом. По лестнице спускалось много людей, закрывая обзор. Белл протиснулся наверх. И увидел Кента — тот шел к Манхеттену по деревянному тротуару посреди моста. Значит, никакой дамы в отеле «Сент-Джордж».

Деревянный тротуар был ограничен рельсами железной дороги и трамвайными и запружен людьми, возвращавшимися домой с работы, с Манхэттена. Мимо проносились поезда и такси. Они были заполнены людьми, и Белл, который много лет преследовал преступников верхом на просторах Запада, понимал тех, кто предпочитает пройтись по холоду, даже если прогулку сопровождает непрерывный скрежет и скрип колес.