Убить эмо - Юлия Лемеш

Я быстро сообразила, что тетя не оставляет попыток выведать,каковы нынче приоритеты у племянника.

– Он с ними не дружит. Он с ними тренируется, –надеюсь, мой ответ ее не разочаровал.

Кирилл молчит, когда мы разговариваем с тетей. Переводявзгляд с меня на нее, он выглядит как старый кот на нагретом солнцемподоконнике. И улыбается точно так же. А когда мы одни, он частенько ехидничаетна счет эмо. Только его ехидство какое‑то неяркое, как будто ему побарабану все эмо вместе взятые. Его забавляет моя горячность, а сам он спокоендо безобразия. И тут до меня доходит, что у него должна быть какая‑тотайна.

– Ты – гот! – вырвалось у меня. – Ты чертовгот. И просто издеваешься надо мной, прикидываясь таким добреньким пай‑мальчиком.

Как‑то так получилось, но я вдруг заметила, что меняне тянет общаться с прежними друзьями. Вайпер? Он снова забьет мне головуновыми теориями, а мне сейчас с собой бы разобраться. Аль? Она подарит мне парусамодельных снэпов и расскажет, как ездила в Англию к своему бойфренду. Катька?Говорят, она вся в любви, как карась в сметане. Мне не хочется сейчаспустопорожнего трепа. Я не хочу выслушивать чужие истории. Мне пора обзавестисьсобственными.

В моей жизни происходит что‑то важное. Я боюсь изэтого важного пропустить хоть одно мгновение. Хотя Катьку с ее вечной боязньюсближения я вспоминаю слишком часто. Она так боялась, что ее заставят страдать.Если я привяжусь к Кириллу, то из этого ничего хорошего не получится. Он скороуедет. Он – из другого мира. Я не верю в сказку про Золушку и принца. Золушеккак грязи, а принцам грязь на фиг не нужна. Хотя они порой не прочь в нейвываляться, чтоб потом отмыться и чистенькими пойти под венец с ровней.

Ну и пусть. Я же не собираюсь в него влюбляться?

Тем временем мать Смирнова, которая гинеколог, умудриласьрастрезвонить своим знакомым, что Стася невинная девочка, у которой мать –тупая сука.

А Смирнов все это слышал и решил никому не говорить.

А Танго добыл проволочную яйцерезку и научился наигрывать наее хромированных струнах пару мелодий. Главное не это. Главное – он при этомеще и напевал!

А Сурикат ему аккомпанировал на губной гармошке. Рефлекторностуча ею по кастрюле.

А Вайпер вспомнил, что его предки не уделяли внимания егополовому воспитанию. И загнал их за шкаф требованием возместить этот пробел.

Катька от скуки терроризировала интернет своимифотографиями. Надеясь вызвать ревность в своем новом бойфренде.

А интернет в ответ терроризировал Катьку унизительнымикомментариями.

Аль наметила на завтра сигануть в воду с вышки, но не решилас какой высоты.

А Кирилл пытался объяснить себе, что такого особенного влице Стаси.

Митька решил, что жизнь не задалась, потому что ему не даликонфету.

Что делала Дочечка, неведомо никому. Но до того онаучаствовала в обхаивании лица Катьки.

Понадобилось некоторое время, чтоб Кирилл позволил мнепосмотреть его фотографии из другой, прежней жизни. Странное дело, моихзнакомых хлебом не корми – дай показать фотки. А тут еще упрашивать пришлось. Иждать черт знает сколько времени после «ладно, как‑нибудь потом».

– Раз ты так настаиваешь, – на экране ноутбукапоявилось первое изображение.

Я была почти права в его отношении. Как только он пересталвыглядеть угловатым долговязым ботаником, Кирилл сменил с десяток увлечений. Тоон на полусогнутых позирует, стоя на роликах, то падает с горного велосипеда,то мучается в гипсе после тренировок на скейте, то кидает дротики. Впрочем,дротики он метал по случаю великого сидения в гипсе.

А потом он как‑то сразу изменился внешне. Наверное, ивнутренне. По его словам, именно тогда бокс перекрыл все прочие хобби. Правда,в голосе крылся намек на какое‑то событие, предшествующее желаниюнаучиться бить морды.

– А почему на фотографиях ты постоянно средимальчишек? – всполошилась я, но ответа так и не дождалась.

Следующая серия фотоснимков относилась к общению с готами.Она поразила меня своей театральной замысловатостью. Фильм «Интервью свампиром» тихо отдыхает.

Русские готы – самые готические готы в мире!

Глядя на таинственные вычурные наряды девушек, я с ужасомпоняла, что дико завидую. Конечно, такую красоту в ближнем магазине не купишь.Тут явно поработал классный модельер. Они были такие необычные,умопомрачительные в этих потрясающих корсетах. И у них были особенные,средневековые выражения лиц. Хотя, быть может, тут все дело в гриме? Я впиласьв фото одной особенно удивительной девушки, наверняка моей ровесницы. Гладкиечерные волосы, бледное лицо, нежное, словно фарфор, кроткие чуть шлюховатыеглаза. От снимка сочился изощренный завуалированный эротизм.

За рассматриванием готических принцесс я напрочь забыла проКирилла. Который внимательно следил за моей реакцией.

– А ты тут где?

– Да вот же! – Презрительный палец ткнул вкошмарное полумертвое лицо на заднем плане.

Клянусь, я бы его ни в жисть не узнала. Придурок придурком.Лицо выбеленное, волосы длинные, такими пушистыми кудрями по плечам. По‑честному,неудачный вампир из ужастика.

– А такая шевелюра боксу не мешала?

– Нет, – сухо уточнил Кирилл. – Я хвостзавязывал.

– И куда он девался?

– «Девался»? Сам отрезал, – в голосе сквозитгоречь.

Я бы тоже расстроилась, если бы пришлось отрезать челку. Ябы так расстроилась, что чертям тошно стало.

Кирилл машинально поправил волосы на затылке. Я вспомнилапоговорку, которую иногда говорила моя бабушка про свои ноющие десны: «Челюстьпо зубам тоскует».

– Слушай, а вот что мне интересно. Вы все тут такиегламурные (специально так сказала, чтоб позлить). А если, к примеру, жарко.Солнце шпарит, асфальт плавится, а на небе ни тучки.

– И что? – обеспокоился Кирилл.

– Так в чем же тогда рассекать несчастному готу?Сказать, что он развеселился, – ничего не сказать.