Тайное сокровище Айвазовского - Юлия Алейникова

— Как вчера сходили? — поинтересовался Алексей за завтраком, намазывая булку маслом.

— Хорошо, устали только немного. Уж я говорила отцу: пошли домой — нет. Сцепились с Иваном Николаевичем, еле развели. Все футбол да футбол. Можно подумать, мы ради этого в гости ходили. Петя, заканчивай бриться, завтрак стынет! — крикнула она отцу в сторону ванной.

— Народу-то много было? — Алексей сделал вид, что усердно ищет возле тарелки ложку.

— Человек двенадцать, наверное. Петя, ну сколько можно?

Поняв, что на мамину сообразительность рассчитывать не приходится, он уставился в тарелку и поинтересовался подчеркнуто безразлично:

— А что там невеста?

— Какая невеста? — отвернулась к плите мама, но Алексей успел заметить на ее лице улыбку. Продолжать игру не имело смысла.

— Наташа, разумеется. — Он оставил в покое кашу и посмотрел прямо на маму. — Или ты еще парочку подготовила?

— Да никого я не готовила, — немедленно перешла в оборону мама. — А Наташа там была потому, что это именины ее тети, а не потому, что ты такой чудесный.

— Значит, она там была. Интересно, одна или со своим женихом? Женей, кажется?

— Леша, ну какой Женя? — взволнованно заговорила Зинаида Андреевна. — Я тебе уже говорила, что этот молодой человек категорически не нравится Наташиной семье. А тебе она понравилась?

— Ничего. Смешная. — Он улыбнулся и взялся за ложку.

— А хочешь, мы ее еще раз пригласим? Мне показалось, она расстроилась, когда ты не пришел.

Ага, значит, расстроилась! Настроение у него резко улучшалось. Даже темнота за окном показалась не такой гнетущей.

— Нет, мам, никого приглашать не нужно. — Он допил чай и чмокнул маму в щеку. — Я сегодня, наверное, снова поздно буду.

— Леша, а как же Наташа?

Обсуждать дальше эту тему с мамой он не планировал, быстро застегнул пальто и умчался на работу.

Эх, когда он уже станет начальником с личным водителем? Где этот треклятый автобус? В сугроб его занесло, что ли? Рядом с ним на остановке притоптывали и подпрыгивали взрослые и дети. Все как завороженные смотрели в конец Новоизмайловского проспекта — не покажется ли свет круглых фар? Но проспект был пуст, и только поземка рисовала узоры на темном асфальте и снежная россыпь мелькала в желтом свете фонарей.

— Автобус! — раздался чей-то юный восторженный голос, и люди на остановке пришли в движение, заспешили к краю тротуара, вытягивая шеи, ругаясь, радуясь, ворча.

— Идет, родимый!

— Сколько можно ждать? Какое безобразие!

— Эх, сейчас отогреемся!

— Главное — втиснуться!

— Да что вы, гражданин, толкаетесь, вы меня с тротуара спихнете!

В самом начале проспекта еле полз покосившийся набок бело-красный автобус, и народ на остановке оживленно готовился к штурму. Рядом с Алексеем взволнованно перетаптывался мальчишка с большим квадратным ранцем за спиной, пытаясь протиснуться поближе к краю тротуара.

— Не боись, вобьемся, — подмигнул ему Алеша. Автобус, кряхтя и тяжело вздыхая, распахнул двери. Подхватив парнишку под мышки, он помог ему втиснуться, а потом, поднажав, воткнулся и сам. Двери с громким хлопком закрылись, и взмыленные, притиснутые друг к дружке граждане покатили к метро.

— Что, ребята, готовы? — окинул подчиненных взглядом майор Терентьев. — Тогда давайте начинать.

В соседней комнате сидели вдоль стены шестеро мужчин примерно одного возраста и комплекции в похожих пальто. Среди них были Дмитрий Борисович Кирилин и Яков Леонидович Борисов.

Оба подозреваемых пришли заранее и с удивлением узнали друг друга. Вежливо поздоровались, испытывая явную неловкость, после чего постарались сесть подальше и не встречаться взглядами.

— Все готовы? — придирчиво оглядел гостей майор. — Сергей Денисович, пригласите Григорьеву.

Вошла Мария Осиповна, собранная, чуть испуганная, сумку к себе прижимает обеими руками. Посмотрела внимательно на сидящих раз, потом другой и указала на Кирилина:

— Вот этот мужчина приходил к Сергею Игнатьевичу.

— Больше вы никого не узнаете? — уточнил Сергей.

Мария Осиповна еще раз оглядела всех шестерых, но больше никого не узнала.

— Спасибо. Гражданка Григорьева может быть свободна. Пригласите гражданина Топоркова.

В кабинет вошел важный и упитанный вахтер НИИ. Кивнул майору, не спеша достал очки из внутреннего кармана пиджака, надел и, сложив руки за спину, строго осмотрел ряд мужчин в пальто. На этот раз их попросили надеть ушанки.

Пройдя вдоль ряда несколько раз, больше для порядка, чем для надобности, он наконец вернулся на исходную точку.

— Вот этот, третий слева. Приходил к Коростылеву.

— Алексей, — распорядился Терентьев, когда вахтер вышел, — давай Кирилина в один кабинет, Борисова в другой. Подставные свободны. Спасибо, товарищи.

— Юрий Васильевич, с кем первым будем работать? — поинтересовался Алеша.

— Давай Кирилина, этот типус от долгого сидения наедине только с мыслями лучше собраться сумеет. А вот гражданин Борисов, наоборот, пусть понервничает. Хотя, — майор вздохнул, взглянул на Алексея поверх очков, — материала на них пока маловато. Не с чем нам работать.

— Как же? — Алеша заволновался. — А сосед-собачник?

— Мало ли где он был. Может, по бабам бегал, — криво усмехнулся Терентьев. — Ладно, давай сюда Кирилина. Попробуем раскрутить этого фрукта.

Теперь атмосфера в кабинете изменилась. И майор за массивным рабочим столом, и двое молодых оперативников в штатском выглядели холодными, строгими, недружелюбными.

Дмитрий Борисович неуверенно прошел к столу, коротко улыбнулся всем троим и, сложив на коленях руки, тихонько прокашлялся, как бы сообщая о своей готовности к разговору.

— Итак, Дмитрий Борисович. В прошлый раз, когда мы с вами беседовали, вы утверждали, что в ночь убийства Коростылева ночевали дома.

— Да. — Кирилин переводил рассеянный взгляд с майора на лейтенантов.

— А у нас имеется свидетель, который утверждает, что в ночь с шестого на седьмое декабря вы вернулись домой только в пятнадцать минут четвертого. Где же вы провели остальное время?

— Я… — словно сомневаясь, о нем ли идет речь, проговорил Кирилин и оглянулся. — Здесь какая-то ошибка. Это как-то странно. Я ночевал дома, вот и жена…

Алексей был уверен, что он не врет.

— Суд может усомниться в искренности вашей супруги. А вот человек, видевший, как вы возвращаетесь домой в ночь убийства, — независимый свидетель, у него нет в этом деле личного интереса.