Сквозь паутину лжи - Мишель Рид

– На то была причина, – напряженно сказал он.

– Я вся внимание.

– Мы обсуждали нездоровое влечение к тебе Брюса Дейтона, – пробормотал он, растеряв всю уверенность в себе.

– Брюс всегда был добр ко мне.

– Идеальная фигура отца.

– Прекрати его так называть! Он слишком молод, чтобы быть моим отцом.

– Тогда дядя, – уступил он. – В любом случае в его влечении есть что-то нездоровое.

Лекси побледнела и вздернула подбородок.

– Это твое отношение ко мне было нездоровым, Франко.

Франко немало удивил ее, молчаливо согласившись с этим утверждением. Он встал из-за стола и прошел к бару, снова прихрамывая.

– Если я скажу тебе, что стыжусь и глубоко раскаиваюсь в том, что вообще допустил это пари, ты сможешь простить меня?

Он обернулся и посмотрел на Лекси, и в его взгляде она увидела, что он действительно раскаивается. Она почувствовала, что это очень важный момент в непростых отношениях, которые у них сложились с тех пор, как она вернулась в его жизнь.

– Я вижу, ты понимаешь, что этот спор разбил мне сердце, – невесело усмехнулась она.

– Прости, – тяжело вздохнул он, понимая, насколько нелепо прозвучало извинение после ее признания. – Клаудия ревновала, как кошка, и она хотела сделать тебе как можно больнее, когда посылала видео на твой телефон.

Лекси знала это. Даже тогда она прекрасно понимала мотивы Клаудии, хотя это не смягчило боль, которую она испытала.

– Она тоже стыдилась той роли, которую сыграла, – продолжал Франко. – Особенно когда вскоре после этого ты потеряла мать…

– И остатки моего мирка рассыпались на осколки, – продолжила за него Лекси. – Я прощаю вас обоих, – сухо сказала она и встала из-за стола. – Я даже прощаю тебя за то, что ты стал так холоден со мной за неделю до того, как всплыла история с пари, за то, что возненавидел меня, женившись. – Она коротко рассмеялась. – Правда, к тому времени я ненавидела тебя ничуть не меньше. Но чего я простить не могу, – щеки ее покраснели от гнева, – так это того, что ты развлекался с Клаудией в нашей постели в ту ночь, когда я потеряла ребенка. А сейчас я, пожалуй, пойду спать. Одна.

– Подожди минутку, – напрягся Франко. – Этого не было!

– Телефоны с камерами – коварная вещь. – Она быстрым шагом направилась к двери. – А камеры, в отличие от людей, не врут.

– Лекси, вернись! – крикнул он, когда она выбежала из столовой. Она уже была на полпути вверх по лестнице, когда услышала грохот и проклятия.

– Надеюсь, ты разбил свое лживое лицо! – крикнула она. – Спасибо за прекрасное путешествие в прошлое, Франческо.

Лекси даже не заметила Зету, которая потрясенно смотрела ей вслед, зато ее увидел Франко. Экономка вошла в столовую, когда Франко стоял на коленях, потирая бедро. Один из стульев лежал на боку, потому что Франко споткнулся о него, а из бутылки, лежащей рядом, тонкой струйкой вытекало вино на полированный дубовый пол.

– Ни слова! – прорычал Франко, когда экономка открыла было рот.

– Это… это она с тобой сделала?

– Моя жена может делать со мной все, что хочет, – резко ответил он, схватившись за ушибленное плечо. – Она может приставить к моей голове заряженный пистолет и нажать на спусковой крючок – это ее право. Черт! – выругался он, когда попытался опереться на больную ногу и едва не упал снова. Зета подбежала к нему, но Франко от нее отмахнулся. – Я в порядке. Просто иди, Зета. Это касается только меня и Лекси, нам ни к чему свидетели.

Лекси ощущала себя пузырящейся массой чистой ярости. Она чувствовала ту же боль предательства, как будто и не было трех с половиной лет. Ей хотелось свернуться клубочком и выплакать все глаза. Ей хотелось сбежать вниз по лестнице и выплюнуть еще несколько обвинений в человека, которого ненавидела настолько, что это причиняло физическую боль.

Жена… Какая жестокая шутка! Лекси окинула взглядом свою комнату, которая была так похожа на ту, в которой она жила раньше, в другом конце дома. Другие цвета, другой вид из окна, но сейчас она чувствовала себя точно так же, как и тогда: словно находилась в роскошной тюрьме.

Лекси быстро переоделась в ночную рубашку, улеглась в постель, накрывшись прохладными простынями, и свернулась калачиком. Лекси вся дрожала, слезы душили ее. Она ведь почти легла с ним в постель, почти убедила себя в том, что отпустила прошлое!

Дверь спальни распахнулась. Она знала, что это Франко.

– Если ты пришел, чтобы вежливо поинтересоваться моим самочувствием, то не стоит, – огрызнулась Лекси из-под простыни, в которую завернулась с головой. – И ты забыл постучать!

– О чем ты, черт возьми, сейчас говоришь?

– Скажи мне. – Лекси выпуталась из простыни и села, отбросив с лица волосы. – Тебя каждое утро отправлял ко мне твой отец, чтобы ты спросил, как я?

– Отец? Я не понимаю…

– В последний раз, когда я жила здесь, – пояснила она. – Я просто представила, как твой отец велит тебе подняться в мою комнату прежде, чем ты уедешь в Ливорно, и поинтересоваться моим самочувствием. Ты так вежливо стучал в дверь, а потом стоял в дверном проеме, точно так же, как сейчас, и смотрел на меня так, будто желал, чтобы меня здесь не было.

Франко напрягся, словно она ударила его по лицу.

– Меня никто насильно не отправлял в твою комнату, и я никогда не желал, чтобы тебя здесь не было, – резко возразил он.

– Спальни мужа и жены в пяти милях друг от друга, – пробормотала Лекси дрожащим голосом. – Тогда ты не побеспокоился о том, чтобы я переехала поближе, правда? Тебе нравилось, что нас разделяет добрая половина дома.

Она услышала его вздох, когда он подошел к кровати, и знала, что Франко услышал боль в ее голосе.

– Ты ничего не говорила о своей комнате, а я не знал, как завести об этом разговор и не показаться сексуальным маньяком, который думает только о том, чтобы прыгнуть на тебя. Поэтому я оставил все как есть.

– Ты не хотел прыгать на меня, – проговорила Лекси. Франко молчал. – К тому же мне надо было иметь стальные нервы, чтобы жаловаться на свою комнату, зная, как сильно ты меня ненавидишь.

– Ты тоже меня ненавидела, Лекси…

Лекси вздохнула, потому что это было правдой. Франко вздохнул, опустившись на кровать. Лекси заметила, как он вздрогнул и положил руку на больное бедро. Она любила его и ненавидела одновременно. Лекси едва не разрыдалась, когда поняла, в чем только что призналась самой себе, – она до сих пор любит его!

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я во всем виноват? Хорошо, я виноват, – признал он. – Я поверил. – Он остановился, и Лекси показалось, что он тщательно переформулировал то, что изначально собирался сказать. – Я позволил другим людям диктовать мне, что я должен делать и что чувствовать к тебе. Но я никогда не хотел, чтобы ты ушла. Никогда.