В двух шагах от вечности - Алексей Доронин

Он утешал себя только тем, что, если бы кто-то захотел убить именно его, давно нашли бы и ликвидировали.

А коп этот, лейтенант Мигель Фернандес, судя по всему, был неплохим парнем. Сам связался с повстанцами, первым разагитировал свой отдел настолько, что почти все его сослуживцы перешли на их сторону.

И, словно празднуя непослушание, отрастил трехдневную щетину на и без того зверском лице. Рихтеру даже стало неудобно за свой чисто выбритый подбородок. Тоже мне, геройпартизан. Но он привык и в полевых условиях быть аккуратистом. В свое время он не решился на процедуру по разрушению волосяных фолликул с помощью электролиза, очень популярную одно время в европейских странах. Поэтому теперь мог отпустить бороду, как кубинский «барбудос», и это при том, что у многих из местных они росли плохо, видимо, из-за индейских генов. Но Макс не хотел выглядеть как Бармалей.

Турель крупнокалиберного пулемета на крыше машины была повернута в сторону двухэтажного здания из серого бетона, спрятавшегося за невысоким металлическим забором. Было оно совсем небольшое, но его размер не соответствовал его важности.

«Policía Federal» – было написано на воротах, и эти же буквы светились красным на фасаде. Больше на всей улице не горело ни одной вывески. Д-реальность тоже не работала, поэтому мир казался непривычно пустым и ясным. Не было и прохожих. Даже уличные кошки куда-то попрятались.

В небе, где светили только звезды, тоже было непривычно пусто без огней реактивных самолетов и дирижаблей. Авиамаршруты обходили и те регионы, где шли вооруженные столкновения, и те, где власть захватили «незаконные вооруженные формирования». С мрачной иронией Рихтер вспомнил, сколько раз он слышал и использовал эту аббревиатуру НВФ в отчетах и донесениях, когда сам еще служил в «законных вооруженных формированиях».

За рулем машины сидел еще один коп, перешедший, как принято говорить, на сторону народа. Вообще-то в каждой стране Латинской Америки были свои сленговые слова для сотрудников полиции. Тут, в Мексике, самым нейтральным было el jura, «законник». Еще имелись другие, более обидные. Но Макс все равно мысленно называл полицейских в любой стране копами, тем более, что начальство у них было общее, несмотря на разную форму, звания и штатное расписание.

Пехота повстанцев до этого удачно выманила ложным отступлением из города половину «матадоров» и обрушила на них свинцовый ливень в серии засад в горах. Потом «на плечах обороняющихся», как говорили в старину про штурм крепостей, она вошла в город, но теперь продвигалась очень осторожно. Все-таки тут была территория противника. Уже в черте города появились первые потери от огня снайперов. Но прямого огневого контакта между основными силами пока не было.

До этого они наступали с юга на север, занимая квартал за кварталом и в основном не встречая сопротивления. Им пока везло, потому что на территории Канкуна у корпов и копов почти не было техники. Туристы люди нервные, и на курорте не очень радуются наличию на улицах танков и роботов-убийц, которых тут называли «терминаторами», хотя двуногих среди них не имелось.

Главной и пока единственной серьезной проблемой для герильяс стали толпы канкунцев, которые высыпали их приветствовать. На плоских крышах домов, куда обычно люди поднимались во время сиесты, где разбивались маленькие сады, было не протолкнуться. Лес рук поднимался над толпой. Только стрельбой в воздух и командами, усиленными громкоговорителями, удалось заставить людей покинуть опасные крыши. А вот с улиц зеваки убрались, только когда среди них появились первые трупы. Снайперы врага не дремали, хоть их и было немного. Судя по хаотичной стрельбе, от которой на одного убитого партизана погибало двое гражданских, это были те еще дилетанты. И вряд ли от такой стрельбы была ощутимая для правительственных сил польза.

Между тем планомерная зачистка освобожденных районов только началась.

Четверка бойцов-партизан во главе с Максом перебежками от одного укрытия к другому пересекли улицу и остановились возле того, кто их так настойчиво звал. Силуэт джипа скрывал их полностью. Уже почти стемнело, но пересекать открытое пространство никому не хотелось, хотя они и были в армейских бронежилетах и шлемах высшей защиты.

Отсюда до здания федерального полицейского управления Канкуна на проспекте Чичен-Ица было около тридцати метров. Их отделяла от него только пустая стоянка, на которой стояли развернувшийся боком полицейский минивэн и несколько патрульных электромобилей. В здании не горел свет, и жалюзи, явно не из простого пластика, были опущены.

– Сколько их там, лейтенант? – спросил небритого офицера полиции Макс.

– Человек двадцать. Вы собираетесь штурмовать?

– Да, мне дали разрешение. Мы тоже не хотели кровопролития, но выбора нет.

– Может, еще подождете? – здоровяк-коп с красной повязкой переминался с ноги на ногу, пытаясь разглядеть что-то в здании, – Я отправил им сообщение, но не отвечают, козлы.

Видимо, его линзы не обеспечивали такого «ночного зрения», как у Рихтера. Видя, что лейтенант мучается, но не сознается, Рихтер протянул ему маленький бинокль «ночного зрения».

– Нечего дальше ждать, – Макс поморщился. – И не ответят. Там остались те, кто уже определился. Кому терять нечего. Там не только ваши. Там еще эти сучьи «матадоры». У них у всех руки в крови.

– Но умирать и они не хотят. Пообещаем им жизнь.

– Попробуйте, лейтенант. Только не высовывайтесь на открытое место. У них могут быть если не снайперы, то меткие стрелки. Sharpshooters. Вы успели унести снаряжение?

– Почти нет. У них там абсолютно все.

– Хреново. Ну ладно, побудьте дипломатом, лейтенант. Только говорите им, как я вам написал. Слово в слово.

– Да ну вас к чертям собачьим! – Мигель зло отмахнулся от него. Видимо, его терпение вышло, и слушаться чужака-иностранца он не хотел. – Я сам знаю, как говорить! Я с этими мужиками десять лет служил. А вы…

Договаривать он не стал. Вместо этого высунул голову из-за укрытия и заорал:

– Парни, кончайте этот балаган! Вы к женам хотите или сдохнуть здесь за жирных ублюдков? Выдайте нам «матадоров» – и пойдете по домам. А после служебного разбирательства… будете восстановлены на службе этой, мать ее, Народной Власти. Или вас отпустят с миром, если не захотите служить! Решайте, парни.

Сам Максим собирался сказать по-другому. Примерно так: «Граждане, ранее являвшиеся сотрудниками полиции! Вы незаконно занимаете общественное здание, совершаете общественно-опасные деяния, покрываете деятельность лиц, подозреваемых в тяжких преступлениях против Мексики и всего человечества, препятствуете нам, народу, в осуществлении нашего конституционного права посетить общественное здание. Вы находитесь под гражданским арестом. Сдайте оружие и выходите с поднятыми руками».

Но у лейтенанта получилось даже лучше. Поэтому Макс был уверен, что это подействует.

И все равно неспокойно на душе. Что там на крыше? Спутниковой картинки уже не получить. Спутники больше не предоставляли информацию, хоть это было и дико, непривычно – ведь с самого детства они привыкли, что любую вещь или здание поблизости можно увидеть «с орбиты» в реальном времени, в любом разрешении и с любой высоты, будто подпрыгнув в небеса.