Призрак в кольчуге - Андрей Буторин

Тускло светившийся серебром сгусток заметили не сразу, лишь после того, как призывно замявкала Вилка.

– Слава! – ужасно обрадовался Стас. – Ты пришёл!..

Но папа предостерегающе поднял ладонь, кивнув на Ивана: не мешай, дескать. Стас зажал рот ладонью, испугавшись, что призрак опять пропадёт. Однако всё было в порядке. Ритм барабанных ударов стал учащаться, пение Ивана перешло в кажущиеся бессвязными короткие выкрики. Стас увидел, как это, оказывается, происходит: светящийся сгусток стал вытягиваться, превращаясь в толстый серебряный жгут, а потом, словно луч света, он направился на кошку и тут же погас.

Иван мгновенно умолк и замер тёмной каменной статуей. А Вилка, оглядевшись, тяжело, совсем не по-кошачьи, подошла к Стасу.

– Папа, где алфавит? – негромко, всё ещё опасаясь разрушить волшебство, спросил Стас.

Отец молча расстелил на земле лист, прижав по углам камнями.

– Слава, – откашлявшись, начал Стас. – Похоже, Вилка нашла проход в твой мир… Видишь эту трещину? Она залезала туда. Нам кажется, она нашла именно переход, иначе зачем бы она привела нас сюда через полгорода?

Вилка – то есть теперь уже Святослав – подошла к азбуке и стала тыкать в буквы лапой.

– Да, – по привычке начал зачитывать Стас, – она меня зовёт туда.

– Ты чувствуешь Вилку? – удивился папа.

– Да. Я стараюсь ей не мешать. Она зовёт.

– Значит, надо идти, – сказал папа.

– Удачи тебе, Славик, – выдохнула мама.

– Ты… это… осторожней там… – пробубнил Стас, чувствуя вдруг, как запершило в горле и защипало в носу. – Жаль, не увидимся больше…

«Кто знает, – прошлась лапой по азбуке кошка, – может, ничего не выйдет».

– Лучше пусть выйдет, – вздохнул Стас. – Давай, иди скорей.

«Спасибо вам», – отстучал напоследок призрак, ловко прыгнул к трещине и скрылся в ней.

– Похоже, он передал управление Вилке, – нервно усмехнулся папа.

– А как иначе, – снова вздохнул Стас. – Она и ловчее, и знает, куда лезть.

Иван по-прежнему стоял неподвижно. Видимо, чтобы дух оставался в кошачьем теле, ему приходилось прилагать какие-то усилия. В прошлый раз Стас забыл спросить об этом у друга.

Через некоторое время – минут десять прошло наверняка – Иван зябко поёжился и сказал:

– Всё. Я их больше не чувствую.

Всем без объяснений было понятно, что это могло значить. Стас облегчённо перевёл дух. Мама сразу набросила куртку на плечи Ивана и велела ему скорей одеваться. Папа, заложив руки за спину, стал нервно прохаживаться взад-вперёд.

Прошло довольно много времени, костёр почти догорел.

– Может, поедем? – спросил папа.

– А Виолетта? – возмущённо глянула на него мама. – Нет уж, я её здесь не оставлю.

– А если она не здесь, а… там? – тихо спросил Стас. – Вдруг переход закрылся и Вилка осталась в том мире?

– Нет, – сказал вдруг Иван. – Она возвращается, я почуял.

И впрямь вскоре из трещины выпрыгнула Вилка. Кошка тяжело дышала. Видимо, пересекать границы миров было делом нелёгким даже для этих издревле считавшихся мистическими животных.

Мама, причитая, взяла Вилку на руки:

– Устала, моя девочка, устала, моя хорошая… Ой, а что это на тебе?

Стас увидел, как мама сняла что-то с кошкиной шеи. Луна вышла из-за облака, и он сразу узнал предмет в маминых руках.

Забыв про ногу, подскочил к маме:

– Мама, дай скорее! Это… мне.

Мама, недоуменно заморгав, передала ему знакомый по снам холщовый мешочек. Такой же, а может быть, тот же самый, что висел тогда на Славиной шее. Во сне в нём лежали тряпичные затычки для ушей. Сейчас там тоже была затычка, но только не свёрнутая в трубочку, а просто сложенная пополам невзрачная тряпочка. Внезапно задрожавшими руками Стас развернул серый лоскут. На нём чернели неровные буквы – писали, скорее всего, углем и явно второпях. Стас повернулся, чтобы свет луны падал на письмо, и увидел всего одно слово: «Спасибо».

Остаток осени, зима, больше половины весны пролетели так незаметно, что Стас, вдруг поняв, что до летних каникул осталось всего ничего, не сразу в это поверил. Вроде бы совсем недавно в их с друзьями и родителями жизнях появился «призрак в кольчуге» Святослав, которому они благодаря сообразительности, взаимопониманию и – чего уж там! – определённой доле храбрости сумели помочь, но на самом деле прошло уже довольно много времени, и трудно было даже предположить, жив ли спасённый ими юный воин…

Стас пытался выбросить из головы грустные мысли, и ему это как будто удавалось. Нужно верить в лучшее – и оно обязательно сбудется! Так любила повторять мама, да и самому Стасу это казалось правильным. Он верил, что нога снова будет здоровой, что он сможет бегать и прыгать, не отставая от друзей, – и пожалуйста. Гипс сняли ещё осенью, а за зиму нога полностью восстановилась. Поначалу он, бывало, неосознанно берёг её, ступал аккуратно; если прыгал, то приземлялся на другую ногу, но теперь уже часто забывал, какая именно нога была сломана.

Короче говоря, жизнь в последнее время дарила Стасу только радостные события. Мало того, за время, проведённое в больнице, своих одноклассников он не только нагнал, но по нескольким предметам даже вырвался вперёд, и в итоге его ожидали неплохие годовые оценки. Восьмой класс он оканчивал без троек, да и пятёрок ожидалось подавляющее большинство.

Но не напрасно ведь утверждают, что когда долго происходит только хорошее – значит, непременно случится нечто плохое. Так и вышло. За полторы недели до конца мая.

Сначала кто-то пустил слух, что в городе видели чудовище. Стас поначалу вместе с Иваном и Андроидом над этим от души повеселился, мол, вот оно, весеннее обострение. Но о чудовище говорили всё чаще. Мало того, первоклашек и учеников постарше стали забирать из школы родители и дедушки-бабушки, которые потребовали у руководства школы, чтобы детей одних домой не отпускали.

Однажды Стас услышал, как одна женщина рассказывала в магазине:

– Я своими глазами видела! Перебежал улицу – и в кусты.

– Так собака, наверное.

– Собака?! Да он ростом выше меня! И без шерсти совсем. Кожа серая, блестит, будто мокрая, голова без волос, зато как будто с рожками, только не с двумя, а с десятком, не меньше. Передние руки длинные, как у орангутана какого, а ноги – что брёвна, толстенные. И хвост! Не как у собаки, а тоже толстый, широкий – этот, когда в кусты прыгал, хвостом прямо как третьей ногой оттолкнулся.

– Тебя послушать, это был кенгуру рогатый, – неуверенно засмеялась вторая женщина.

– Сама ты кенгуру! – обиделась первая.