Красные боги - Жан д'Эм

– Какой-нибудь абориген бросил свою палицу.

Миссионер продолжал озабоченно рассматривать найденный предмет.

– А вам приходилось видеть у какого-нибудь туземца такой инструмент? Я знаю вооружение всех здешних племен. У них есть копья, самострелы, короткие сабли, изредка двусторонние топорики, но оружия, подобного этому, я не встречал. Эта вещь по всем приметам относится к доисторической эпохе. Обратите внимание на особый способ обтесывания. Но дело не в этом. Тут есть кое-что более любопытное. Вы ничего не видите?

– Ровно ничего. Топор как топор. И у нас я уже видел таких штук тридцать. Никакой разницы.

– Просто вы не умеете смотреть.

Он поднес топор ближе к огню костра и указал на совершенно свежие грани кремня.

– Вот что меня смущает. Я положительно растерялся. Все мои знания в этой области подтверждают, что топору, по крайней мере, тридцать тысяч лет, а с другой стороны, я готов дать голову на отсечение, что вытесан он всего несколько месяцев тому назад. Будь это в Европе, я, конечно, кричал бы изо всех сил о том, что топор – подделка и выпущен фабрикой, занимающейся подобным шарлатанством.

Пьер засмеялся.

– Да уж вас, археологов, только ребенок не сумеет одурачить.

– Хотя вы и не правы, не буду сейчас спорить. Пусть так. Но согласитесь сами, какой же смысл здесь, в азиатской глуши, заниматься кому-нибудь одурачиванием археологов?.. И тем не менее. Странно, странно.

И он вновь начал подвергать инструмент тщательному осмотру.

– Нет. Ошибки быть не может. Надломы совершенно свежие. Правда, сама по себе прекрасная сохранность предмета еще ничего не доказывает. В этом отношении бывали случаи и более поразительные. Но свежий вид кремня, его окраска! Никаких признаков того, что он в земле пролежал тысячелетия. Ей богу, это самая любопытная задача из всей моей практики археолога.

– Просто какой-нибудь охотник нашел этот топор, приделал к нему ручку и воспользовался им. Отсюда и свежие изломы.

– Объяснение было бы удовлетворительно, если бы за эти три дня я не сделал одиннадцати находок, и все с теми же особенностями. Вчера четыре лопаты и два топора, сегодня – два ножа, два скребка и этот топор. Нет, Люрсак, тут кроется какая-то тайна, какой-то большой секрет, но разгадки я не могу подыскать. Кое-какие смутные подозрения, впрочем, у меня есть. Вопрос надо поставить в большом масштабе, все эти отдельные случаи есть только элементы одной большой тайны.

Пьер заинтересовался:

– Не понимаю, что вы хотите сказать.

– В конце концов, я тоже не знаю ничего определенного и двигаюсь ощупью. Только временами среди полного мрака заблестит на мгновение светящаяся точка.

После некоторой паузы он продолжал:

– Вопрос стоит так: в сердце страны Мои, населенной народностями, ведущими примитивный, буквально животный образ жизни, существует, – и, вероятно, уже несколько столетий, – громадный храм. Как был построен этот храм и кем? Это первый вопрос. А второй: в святилище поклоняются таинственным «красным богам», их изображения из красного металла (по-видимому, медь) стоят в храме. Откуда взялись эти боги? Ясно, что мы имеем дело не с простым язычеством. Что это за боги? Вспомните рассказ Хмон, вспомните, что Красных богов иногда называют богами супружества, вспомните, что статуя изображает бога, сидящего с подогнутыми ногами. Невольно напрашивается связь с Буддой и ламами, царствующими в Тибете. В этом, конечно, нет ничего ни невозможного, ни невероятного. Но только обратите внимание на исключительную таинственность, на затрудненность доступа, что совсем не соответствует обычаям здешних религий. Мы знаем громадные пагоды с бонзами в Тонкине, Кохинхине, Камбодже, там нет ничего подобного. Для меня бесспорно, что за всем этим скрывается что-то очень большое и интересное: или целое оккультное общество, или какая-нибудь сильная таинственная личность. Внешние формы религии – не более чем парадный фасад, целиком созданный колдуньями. Хмон открыла нам только эту формальную сторону, наименее интересную из всего. Вот о чем я упорно думаю последние дни.

Пьер пожал плечами.

– Стоит ли ломать голову? Все равно дня через три мы прорвемся туда, и все загадки разрешатся сами собой. А с допотопным оружием дело, конечно, куда проще, чем вы думаете. Жили когда-то здесь первобытные люди, туземцы теперь откопали две-три пещеры, где была сложена разная доисторическая рухлядь, растащили ее по всей стране, а вы из этого создали целый роман.

Меня сейчас куда больше беспокоят мои люди и слоны.

Миссионер молчал, продолжая раздумывать над тайной доисторических находок, а мысли Пьера унеслись к Ванде.

Еще до наступления сумерек караван вступил в нагорную часть страны. Внезапный поворот в сторону от прямой дороги сразу сказался на настроении участников экспедиции. Не было, правда, ни вопросов, ни выражения прямого недовольства, и приказы Люрсака, отдаваемые категорическим тоном, пока выполнялись беспрекословно, но у всех в караване появилась какая-то вялость и вместе с тем напряженность. Одни только слоны остались равнодушны к изменению маршрута и по-прежнему с грузным колыханием продвигались вперед, к неведомой цели. Взоры корнаков все время с нескрываемой тревогой были прикованы к приближавшемуся лесу. Затихла гортанная брань линхов, и в необычной тишине гулко раздавались грузные шаги гигантских животных.

За выжженной пустыней последовали первые отроги гор, покрытые чахлой растительностью; дальше показались бамбуковые рощи с раскинувшись кое-где мелкими «байо», небольшими стоячими прудами, завидев которые, слоны рвались с дороги, не обращая внимания на град ударов, которые обрушивали на них погонщики. Наконец, начались густые заросли кустарников, раскинувшиеся по горам, и проход сделался настолько труден, что по временам путники были должны топорами прорубать дорогу сквозь опутанный лианами, густой, пахнущий сыростью лес.

Из отряда, изнемогавшего от усталости, снова выбыло три человека, ноги которых распухли, покрывшись ранами от колючек. Настроение упало еще больше, и даже в трубных криках слонов Пьеру чудился иногда протест, обращенный к нему, ведущему их по дороге, на которой столько препятствий.

– Что там?

– Показали спины! Удрали!

Крики двух проводников сопровождались потоками ругани и проклятий.

Разбуженный криками, Пьер вскочил со своей постели. Ночь только что начала уступать первым, еле заметным признакам зари. Голоса проводников приближались, и вскоре, отдернув полог, они, воя, потрясая копьями и размахивая руками, ворвались в палатку. Инстинктивно Пьер схватил револьвер, ночью всегда лежащий около него.

Отец Равен тоже проснулся и одним прыжком вскочил с походной кровати.

– Что случилось?

– Удрали, все удрали, пока мы спали, все.

– Куда удрали? Кто? О чем вы болтаете? Вы пьяные, что ли? – недоумевал Люрсак.