В плену его власти - Софи Росс

Придется, наверное, готовить ее на ужин, чтобы не замораживать второй раз. Я слышала, что так делать не рекомендуют, все полезные свойства теряются.

Боже, почему я вообще думаю об этом в такой момент…

— Люблю тебя, дочь. Помни о своей семье.

А у меня язык не поворачивается сказать отцу то же в ответ.

Он больше не заслуживает такого привычного «я люблю тебя, папуль», потому что урок, который он только что провел для меня, отлично расставил все по своим местам.

— Покажи, — он заставляет меня отнять пакет от щеки, качает головой. — Ты сама меня вынудила, дочь, но я сожалею, что пришлось прибегнуть к таким методам. И переоденься уже наконец, самой-то не противно от этих тряпок?

Мне противно. Но не от одежды, которая в данный момент на мне.

Маленькое солнышко внутри меня потушили тоннами литров ледяной воды, и сейчас я пытаюсь отплеваться от едкого пара, который скапливается в горле и не дает сделать вдох.

Я отравлена, и от этого яда нет лекарства.

Помещение для банкета невероятно просторное, но в действительности мне нечем дышать.

Кольцо на пальце ощущается так, словно в тонкую оправу вставлен не драгоценный маленький камень, а самый настоящий булыжник размером с мою голову. Я иногда снимаю его, когда никто не видит, но через пару десятков секунд свободы мне все равно приходится возвращать кольцо на место, потому что ко мне подходят разные важные шишки — знакомые отца и моего будущего мужа — и поздравляют с помолвкой.

А мне во весь голос хочется закричать о том, что я не сама решила связать себя узами брака. Вместо этого приходится лишь натянуто приветливо улыбаться.

— Ева, сделай лицо попроще. Ты не среди дураков находишься, люди видят, что с тобой что-то не так, — отец приносит мне очередной бокал шампанского, уже третий за этот вечер, а я ищу взглядом место, куда его можно будет поставить, как и все предыдущие, потому что боюсь нечаянно привлечь к себе внимание шумом от разбитого бокала.

У меня ужасно потные от волнения ладони, и он просто может выскользнуть из них.

— Я и так стараюсь. Чего еще ты от меня хочешь, пап? — поджимаю губы, отвечая ему. Когда общество собственного отца стало вызывать лишь отрицательные эмоции?

— Не дерзи мне, дочь. Мы уже разговаривали на эту тему. Найди Александра, почему ты стоишь здесь одна? Жена должна быть при муже — улыбаться его будущим партнерам и любезничать с ними.

— Да? Тогда не подскажешь, а где мама? Что-то я не вижу ее возле тебя.

Папа хмурится, давит на меня осуждающим взглядом, а потом переводит его на щеку, где до сих пор горит след от его пощечины. Мне не пришлось прикладывать слишком много усилий для его сокрытия, но каждый раз, когда я вижу в зеркале свое отражение, мне кажется, что ровно на этом месте у меня теперь позорное клеймо, которое способен увидеть любой человек.

— Мне категорически не нравится твое поведение в последнее время, Ева. Характер будешь демонстрировать своим подружкам, а с отцом разговаривай уважительнее.

В ответ на это я просто промолчала.

Мое уважение к родителям тает из-за их последних поступков, а они делают вид, будто ничего не происходит. Будто так и надо. Игнорировать желания единственной дочери и отдавать ее в «хорошие» руки как какую-то племенную кобылу.

Александр сам находит меня. Он вежливо предлагает свой локоть, и я выбираю меньшее из зол — уж лучше с ним, чем я еще хотя бы на одну минуту останусь в обществе отца и его нотаций.

— Как тебе вечер, Ева?

Я дергаюсь от его вопроса и думаю о том, что мне опять придется врать.

— Его приготовлением занимался человеком с отличным вкусом, — все-таки я ухожу от прямого ответа.

Александр приглашает меня на танец, и я вкладываю ладонь в его.

— Моя мать любит заниматься организацией. Ты не против, если нашей свадьбой тоже займется она?

— Не против, — выдыхаю тихо, вздрагиваю, когда Александр сжимает пальцы чуть сильнее на моей талии и прижимает меня к себе.

— Мне нравится, что ты такая.

— Какая?

— Тихая, нежная, ранимая. Давно не встречал столь робких женщин. Для вас не секрет, что мужчинам нравится завоевывать. А откуда же взяться интересу, когда женщины сами на шею вешаются? — он улыбается, я отзеркаливаю уголками губ, хотя мне больше хочется оттолкнуть Александра и сбежать от давления любопытных взглядов.

Мой жених думает, что сделал мне комплимент, а меня передергивает, когда анализирую его слова. Выделить меня, но при этом принизить других женщин с более живым открытым характером?

Это не похоже на мужской поступок, если честно. Все мы разные и не должны жить по одному придуманному кем-то шаблону.

— Улыбнись для меня, Ева. Искренне. А то фотографом может показаться, что я удерживаю тебя силой.

Так для кого мне все-таки улыбаться? Для будущего мужа или для новостных таблоидов, которые завтра будут пестрить нашими с ним фотографиями?

Так глупо…

Всем на самом деле все равно, но они изображают острый интерес к жизням других людей ради каких-то странных любезностей и наращивания влиятельных связей.

В груди становится туго, когда Александр кружит меня в танце, а я в это время замечаю знакомый силуэт в отдаленном углу.

Адам, кажется, флиртует с официанткой, пока я едва выношу объятия его брата и пытаюсь заставить сердце биться не так бешено. Не так болезненно.

— Куда ты смотришь? — Александр прослеживает траекторию моего взгляда. — Что здесь делает этот сопляк?!

— Не так сильно, пожалуйста, — я тут же вздрагиваю, потому что мужчина едва ли не до хруста сжимает мои пальцы в своей ладони.

— Что?

— Мне больно, — киваю в сторону наших рук, Александр бросает резкое «извини» и освобождает меня от своих мучительных прикосновений.

Адам тоже нас заметил. Он дерзко салютует нам и подмигивает, привалившись плечом к стене и скрестив ноги, и это нахальное поведение раздражает его брата еще сильнее. Хорошо, что он больше не трогает меня, иначе я бы точно заработала себе парочку новых синяков.

А потом в руках Адама мелькает что-то маленькое и серебряное. И он кивает мне в сторону кухни, пока Александр занят разговором с внезапно подошедшим седоволосым мужчиной.

— Мне… Мне нужно припудрить носик. Вы не будете против, если я отлучусь на некоторое время? — пальцами я сминаю подол своего платья, по коже ползут предательские неприятные мурашки.

— Женщины должны регулярно в зеркале убеждаться в своей неотразимости. Конечно, Евочка, нам как раз с вашим женихом необходимо кое-что обсудить по будущей сделке.