Убийство в Пражском экспрессе - Иван Любенко

— Действительно, ещё пару-тройку лет назад мы, и вправду, были сильны. А теперь — нет. Приходится начинать с нуля и формировать новую службу. Молодёжь совершенно неопытная. Настоящих профессионалов почти не осталось. Хоть иди в полицию и набирай кадры.

— Временное явление.

— Возможно.

Капитан тяжело вздохнул.

— Как вы понимаете, я навестил вас совсем не для того, чтобы жаловаться на жизнь.

Ардашев кивнул, улыбнувшись.

Капитан глянул внимательно и спросил:

— Чем вы занимаетесь?

— Странный вопрос и уст от человека, только что вошедшего в детективное агентство. — Коньяку не хотите?

— С удовольствием. А у вас хорошее чувство юмора. Надеюсь, мы поймём друга.

— Не сомневаюсь.

Ардашев достал из шкафа рюмки, наполнил их и поставил на журнальный столик.

— Прошу.

— Признаться, коньяк мой любимый напиток.

Гость, сделал два глотка и, глядя в глаза Ардашеву, сказал:

— Наслышан о вас ещё с двенадцатого года. Я тогда работал в русском отделе и участвовал в обмене австрийского резидента в России на бывшего российского консула в Кенигсберге — действительного статского советника Полятковского. Это ведь вы тогда раскрыли в Ялте полковника Генштаба Людвига фон Бокля?[19]

Ардашев пригубил рюмку, откинулся на спинку кресла и ответил:

— Ну что ж, откровенность на откровенность: я отыскал не только его, но и завербованного им агента.

— Именно, — кивнул Гампл. — Наше руководство тогда же заочно приговорило вас к смертной казни.

— Я знал об этом.

— В самом деле? — Гампл удивлённо поднял брови. — И вы не опасались мести?

— В то время, как вы, наверняка знаете, я вёл адвокатскую практику в небольшом губернском городе на Юге России. Там каждый человек на виду. Ни одна разведка не стала бы рисковать и посылать в эту глушь агента, чтобы прикончить провинциального защитника.

— Вы правы. Так и вышло. Временно отложили.

Ардашев вновь наполнил коньячные рюмки и спросил:

— А вот в Тегеране[20], в четырнадцатом году, вы могли это сделать довольно легко. Передумали?

— Мы надеялись на людей Магнуса Хольма, но вы их тогда переиграли. Снимаю шляпу.

— Благодарю. И всё-таки, что привело вас сюда, дорогой коллега? — Ардашев сощурился с простодушным лукавством.

— Хорошо, я объясню. Для нас не секрет, что ваша разведывательная деятельность продолжается и здесь, в Праге. Но, слава Богу, сегодня интересы нашей республики и Белого движения совпадают. Вчерашние враги стали союзниками. Я хоть и служил верой и правдой Австро-Венгрии, но в тайне всегда испытывал к России искренние симпатии. И рад, что Чехословакия помогает русским эмигрантам, как ни одна другая страна.

Ардашев благодарно кивнул.

— Поверьте, мы ценим это.

Капитан допил коньяк, облизал губы и продолжил:

— Неделю назад мои люди вышли на коминтерновского связного. Он находился на конспиративной квартире. Пытались его взять, но не смогли; погиб во время перестрелки. Нашли шифровку, которую он, как мы подозреваем, должен был отправить в центр. Нам удалось подобрать к ней ключ. В ней большевистский шпион запрашивает разрешение на ваше устранение. Связные, как известно, расходный материал. Убили одного, пришлют другого. Вам надо соблюдать осторожность, в противном случае посланец Москвы попытается с вами расправиться, конечно, если Центр даст на это добро.

— Примите моё искреннее почтение, господин Гампл. Чем я могу вас отблагодарить за такое предупреждение?

Капитан поднялся, подошёл к окну, засунул руки в карманы, качнулся с носков на пятки, потом повернулся и сказал:

— Если отыщите резидента Кремля раньше меня, вы позволите лично мне его арестовать?

— Безусловно!

— Тогда по рукам! — обрадовался гость.

— По такому случаю не грех опрокинуть ещё по рюмочке! Не возражаете?

— Ну что вы! От «Мартеля» отказываются либо больные, либо морально ущербные. Ни к тем, ни к другим, мы с вами, к счастью, не относимся.

— Za úspěch![21]

— Za úspěch!

Гампл вынул из кармана визитную карточку и протянул Ардашеву.

— Звоните, если что.

— Благодарю. Примите и мою, хотя вам прекрасно известен, как номер моего телефона, так и номер квартиры. Но будем считать это жестом вежливости.

— О, да! Пользуясь случаем, разрешите поздравить вас с наступающим днём рождения. Двадцатое ноября наступит завтра.

— Спасибо! Вы прекрасно осведомлены!

— Честь имею!

— Позвольте, капитан, я вас провожу.

Не успел Клим Пантелеевич вернуться в кабинет, как явился Войта.

— А что это контрразведка у нас делает? — недовольно сморщился помощник.

— Предупредили, чтобы мы не лезли на их территорию, — слукавил Ардашев.

— О! С ними лучше не связываться! — плюхаясь в кресло, согласился Войта. — Ничего святого. Жизни лишат и не перекрестятся. Циники и зазнайки. В полиции народ проще и добрее. Может, по кофе? Новостей-то много.

— Не возражаю, — пожал плечами Ардашев и дважды нажал на пуговицу электрического звонка. — Излагайте, Вацлав.

— Характер взлома сейфов банка «Славия» мне знаком. Так работал только Богумил Смутный. Но вот способ проникновения в помещение — точно не его. Во всяком случае, очень на него не похоже. Уж больно нагло. Да и опасно. Стоило переборщить со снотворным, и охранники могли не проснуться. Честно говоря, я был в растерянности…

В кабинет ворвался густой аромат свежесваренного кофе и нежных духов.

Мария поставила чашки на стол и удалилась. Войта закрыл глаза и, казалось, отключился.

— Вацлав! Вацла-ав! Очнитесь и продолжайте.

— Какое наслаждение вдыхать этот запах! — почти шёпотом проронил сыщик.

— Так сделайте предложение Марии, женитесь и дело с концом! — откровенно посоветовал Клим Пантелеевич и отпил кофе.

— Говорят, если каждый день вдыхать аромат самой изысканной розы, то уже через три дня она надоест. И потом, женщины — настоящие дьяволицы, — Войта огорчённо вздохнул и потянулся к чашке.