Останься со мной навсегда - Валентина Шигина

— Ты знаешь, сколько мы себя в порядок приводили? — продолжала возмущаться девушка.

— Я не это имел в виду. Пьяные почему? — как ребенка спросил Максим свою сестру.

— А вы? — резонно спросила Маша.

Кто-то предложил выпить и все его поддержали. Стас не мог к ней подойти, потому что от такой Милы, ответов он не добьется.

Когда все присутствующие решили поиграть в бутылочку, Мила ретировалась в комнату. Пока она поднималась на второй этаж, Машка крутанула пустую бутылку из-под виски. Бутылка, не долго, думая, указала на Максима. Играющие восторженно взревели, Макс ехидно улыбнулся, а сама Машка недовольно подживала губы. Целоваться с братом подруги ей не хотелось, но пришлось…

Как только их губы соприкоснулись, оба почувствовали приятное тепло, проходящее по всему телу и, проходя через кожу, врезается в кровь. Никогда Максим не получал от поцелуя такого удовольствия. Поцелуй был легким, но полным нежности. Максиму не хотелось его заканчивать.

От волшебства поцелуя их оторвал женский визг, смешанный с болью.

* * *

Придя домой, и, увидев кучу народа, я была недовольна. Но заметив полупустую, бутылку виски в руках брата сразу подобрела. Наши гости удивленно смотрели на меня. Смотрите, смотрите. Когда вы еще увидите гордость университета в таком непотребном виде.

Когда эти алка… простите, люди захотели поиграть в бутылочку, я поняла — пора спать. Стас и так вот глаз не сводит, но не подходит, слава Богу. А если я еще с ними играть останусь, то придется с кем-то целоваться, а мне этого делать не хотелось, совершенно.

Дойдя до ступенек, я ухватилась за перила. Просто вокруг все так весело заморгало, закружилось и запрыгало, что я забоялась, что в комнату вообще не попаду. Пока я пыталась преодолеть препятствия, гости восторженно зашумели. Оглядывать, что бы узнать чему они так рады я не стала. Мне и так сейчас тяжело.

— Я дошла! — восторженно произнесла я, когда коснулась ручку. Дверь открылась и моему взору предстала убийственная картина. На моем мягком ковре, обложившись моими личными дневниками (наверно все девочки в детстве его вели) и фотографиями, которые, между прочим, были спрятаны под кроватью в коробке, сидела Ира Григорьева.

Я так и застыла в дверях, не замеченная этой сучкой. Руки сжались в кулаки. Вы можете представить, что я чувствовала? Это как в душу залезли, и не просто так, а для зла. Почему в моей жизни все плохо? Неужели я сделала, что-то очень плохое?

Комната начала сужаться до размеров маленького кружка, на котором расположилась эта дрянь. Она держала в своих грязных руках мою душу для того, что бы потом в нее плюнуть. Я не могла вздохнуть. Мне уже начало казаться, что воздух исчез вообще. Над моей головой начали появляться тучи, из которых слышался гром, и летели молнии. Я ведь много не просила, я просто хотела забыть. А сейчас глядя на мои фотографии, лежавшие на полу, я ощутила приступ боли, самой острой, которую может испытать человек.

С фотографий смотрели улыбающаяся мама, Пашка, нежно обнимал меня за талию. Там лежало наше общее фото, фото нашей семьи: мама, папа, я, брат. Рядом с нами были Машка, Лера, Паша, которые когда-то были членами нашей семьи. Она брала мои воспоминания? Она знает, что случилось? Знает, что чувствовала? Знает. Как же хочется ее разорвать. Эта мразь сидит и читает отголоски моей души. Место, где никому нельзя бывать, кроме меня. Теперь она знает ответы на многие вопросы.

Вы можете представить, что чувствует птица, прилетевшая в свое гнездо, и не обнаружила там своих детей?

А то, что вы тщательно скрывали ото всех, и даже от самых близких — стало достоянием общественности?

Или то, из-за чего у вас болит сердце или душа высмеивают на центральном канале? И все это видят, но не просто видят, но еще обсуждают и смеются.

Именно это я сейчас и чувствовала. В висках застучало, кровь забурлила, сердце выстукивало барабанную дробь, даже глаза от злости и безысходности покрылись красной пеленой. Перед глазами заплясали маленькие, но злобные и противные чертики.

Теперь вместе со стенами начал двигаться и потолок. Он опускался медленно, но уверенно, собираясь накрыть меня с головой. Им на помощь пришли тучи и мрак, обещая полностью меня захватить.

Сколько я уже не дышу? Может я умерла от недостатка и кислорода? Закрыв на мгновенье глаза, я поняла, что жива. Но сейчас точно кто-то умрет. И это буду не я! сейчас только вздохну, наберу кислорода в легкие и убью ее! И меня не волновало, что со мной будет. Мне хотелось только одного, что бы эта мразь не открывала рта, а в идеале просто перестала дышать. Что со мной? Я не была такой кровожадной. Не знаю, чего я ждала, но когда эта тварь улыбнулась, я поняла — все! То, что держало меня на месте — разбилось и осыпалось к ногам. Когда я вновь почувствовала сердце, я издала судорожный вздох, который услышала эта покойница. Она быстро вскочила на ноги, и с ее колен посыпались фотографии. Мои фотографии, черт ее побери. Чтоб она в аду горела!

Ира смотрела на меня, и в ее взгляде не было раскаяния. В глазах и на губах было ехидство. Я не ждала от нее жалости, или понимания. Я думала, ей будет стыдно, что хозяйка комнаты, в которой лазила эта тварина, поймала ее с поличным. Я не угадала. И в тот момент, когда на ее губах появилась самодовольная улыбка, я не выдержала.

В одно мгновенье я подлетела к ней и схватила за волосы, а волосы у нее длинные — схватить было за что. Она еще не понимала в чем дело, да и я себе отчета уже не отдавала. Сейчас я сделаю убийство в состояние аффекта (ст.107 УК РФ, ограничение свободы на срок до трех лет или лишением свободы на тот же срок — недаром на заочке на юриста учусь).

Я протащила ее за волосы по всей комнате, потом со всей силы ударила ее о стену. Что-то хрустнуло, я искренне надеялась, что это череп, а потом брызнула кровь. Она что-то пыталась говорить, визжала. И когда я хотела ее ударить ее раз, меня остановили сильные руки.

— Стас, держи ее крепче, — в панике орал брат. — А лучше уведи в спальню.

* * *

Девичий визг ударил по нервам всем присутствующим. Милана никогда не визжит. Макс знал это прекрасно, это знала и Маша. Значит, в ее комнате кто-то есть. И кто бы, это не был, ему сейчас будет плохо… очень.

Комната девушки состояла из двух половин: гостиная и спальня. В свою спальню Мила не пускала даже брата. Да и проход в гостиную был не всем открыт.

— Оставайтесь все на местах, — крикнул Максим, побежавший в комнату сестры. И, наверно, он должен сказать спасибо Маше и Стасу, которые побежали за ним.

Стас думал, что кричит Милка, и сердце болезненно сжалось. Вбежав в комнату, они увидели, как Ира врезается лицом в стену, ну не без помощи Милы, конечно. На ковре валяются кучка тетрадей и фотографий. Максим сначала оторопел, наблюдая, как из разбитого носа Григорьевой лилась ручьем кровь на ковер. Мила решительно подходила к девушке, явно собиралась что-то сделать еще.