Жан Батист де Траверсе министр флота Российского - Мадлен дю Шатне

Для участия в этой кампании отобраны лучшие моряки. Ближайшим помощником Дорвилье назначен флагман де Гишен, имеющий в своем распоряжении капитана де Водрея и майора дю Павийона, считающегося лучшим тактиком в Европе. Арьергардом командует флагман Ла Мот-Пике; только с таким огромным опытом, как у него, можно справиться с доставшейся ему ролью — быть на своем восьмидесятичетырехпушечном “Святом Духе” одновременно наставником и подчиненным весьма юного генерал-лейтенанта герцога Шартрского. К этому списку надо прибавить еще одного моряка — флагмана де Грасса, ему суждено большое будущее.

К походу готовятся тридцать два корабля, в том числе два трехдечных, восемь фрегатов, пять корветов и один люгер. Все они стоят в полной готовности на брестском рейде, и Дорвилье каждый день ждет гонца из Версаля с приказом об отплытии. Но в Версале медлят: король и Сартин страшатся бросить прямой вызов британскому королевскому флоту. Наконец колебания отброшены, но призыв к некоторой осторожности звучит даже в боевом приказе: вступать в сражение с англичанами лишь в случае крайней необходимости. На это генерал-лейтенант ответил не без гордости, что тешит себя надеждой если не побить англичан, то по крайней мере не показать им кормы.

Жан де Кар, которого Дорвилье отправил на разведку, обнаружил двадцать английских кораблей на траверсе Портсмута. 8 июля шевалье дю Павийон, майор в составе белой эскадры, передал с “Бретани” приказ по флоту: “с якоря сниматься.” Одиннадцать кораблей авангарда, среди которых и корабль Жана Батиста, медленно подтягиваются к выходу с рейда. Первым идет “Корона”, подняв на мачте бело-голубой флаг дю Шаффо. “Мститель” — в центре колонны, на его бизань-мачте — треугольный флаг третьей дивизии. Толпа зрителей, привлеченных этим феерическим зрелищем, наблюдает, как корабли покидают огромный рейд. Эскадра берет курс в Атлантический океан, разведку и охрану осуществляет фрегат “Ифигения” под командованием лейтенанта 1-го ранга де Керсена.

Дорвилье, собрав всех капитанов на своем флагманском корабле, зачитал им последний приказ короля, в нем говорилось, что надо энергично атаковать противника и в бою держаться до последней возможности. Об этом вспоминал Жан Батист:

“Когда господин Дамблимон вернулся от адмирала на “Мститель”, он передал нам королевский наказ. Голос его дрожал от волнения. Мы дружно вскричали: “Да здравствует король, смерть англичанам!” Пришло время отомстить за Францию — таково было общее чувство. А я не мог не вспомнить своего отца, когда он защищал Мартинику от англичан, слезы своей матери, узнавшей, что в “Гран Сероне” хозяйничают англичане. И вот, наконец, мы на пути, ведущем к славе! Но как же он будет долог.

Несколько дней, посвященных различным учениям, тянулись для нас, рвущихся померяться силами с противником, бесконечно, пока утром 23 июля мы не увидели на горизонте большое скопление парусов. Это были англичане. Я не мог оторвать глаз от их кораблей”.

Эскадра Дорвилье находилась с наветренной стороны и ей необходимо во что бы то ни стало сохранить это преимущество. Адмирал приказал двадцати семи кораблям выстроиться в линию баталии, оставив остальные в резерве. На флагмане взвился сигнал: “к бою готовьсь, от ветра на четыре румба, порядок обычный: авангард, кордебаталия, арьергард”.

Заметив, что адмирал Кеппель намерен атаковать французский арьергард, Дорвилье развернул всю свою эскадру с тем, чтобы оттеснить англичан на ту позицию, которую они хотели заставить занять французов. Новый сигнал с флагмана: “переменить линию баталии, перестроиться под ветер”.

Адмирал расставляет свои корабли, как шахматист фигуры. Дивизия графа дю Шаффо, в которую входит “Мститель”, оказалась в хвосте, а дивизия герцога Шартрского выдвинулась вперед. Утром 27 июля установился ветер с оста: Дорвилье приказал выстроиться в линию баталии, и в одиннадцать часов голубой эскадрой был открыт огонь, который продолжили остальные дивизии по всей линии; каждый французский корабль свалился с английским. Бомбардировка с обеих сторон продолжалась около трех часов. Французские комендоры целили в неприятельские мачты: их меткая стрельба уравновешивала превосходство противника в количестве орудий. Англичане палили большей частью вхолостую, не нанося противнику большого ущерба.

Сражение вступило в решающую фазу. Сквозь плотный пушечный дым Жан Батист мог видеть, как Дорвилье бросил под всеми парусами свою “Бретань” на огромную трехдечную “Викторию” — неприятельского флагмана. Этот дерзкий маневр заставил поволноваться адмирала Кеппеля, которому к тому же сильно досаждала меткая стрельба “Бретани” и пришедших ей на помощь “Великолепного” и “Фанфарона”. На них в свою очередь устремился “Молниеносный”[42], на мостике которого возвышалась фигура грозного Джона Джервиса, но и он попал под огонь батарей “Бретани”. Лорд Ричард Кевендиш, брат герцога Девонширского, находившийся на “Виктории” в качестве волонтера, скажет потом, что адмирал Кеппель, с которым он находился безотлучно, “был так обескуражен атакой “Бретани”, что не пришел в себя до конца сражения”[43].

Сражающиеся корабли сблизились на такое расстояние, что матросы на реях могли быть поражены мушкетным выстрелом. Огонь велся жестоко с обеих сторон, но скорострельность у французов была выше.

На кораблях арьергарда дю Шаффо, де Боссе, де Ниель, де Реаль, Митон де Женуйи, де ла Грандьер, де Тробриан, Дамбли-мон готовы в любую минуту вступить в бой.

Мы подошли к неприятелю на дистанцию пистолетного выстрела и оказались в самом центре сражения. Господин дю Шаффо передавал нам свои команды со “Славного” капитана де Боссе. Мы слышали, как Дамблимон вскричал: “За дело, господа!”

“Корона” вступила в бой с “Королевой” и “Сэндвичем”. “Мститель”, “Шустрый” и “Амфион” держались выше всяких похвал, хотя им приходилось туго. Дю Шаффо рухнул на палубу “Короны” с раздробленным плечом. Еще два часа ожесточенного боя. Жан Батист, как зачарованный, смотрел с полуюта на огромные трехпалубные английские корабли с их грозно нависающими верхними батареями — по сравнению с ними французские корабли казались карликами. Сквозь пушечный дым с трудом удавалось различить раскачивающиеся мачты с болтающимися на них обрывками парусов.

Английский арьергард отброшен и удаляется под огнем французских эскадр. Многие сильно поврежденные английские корабли уходят с линии огня. Сражение закончилось на рассвете 28 июля, и когда ночная мгла рассеялась, Дорвилье с удивлением увидел берега острова Уэссан — адмирал считал, что до него не меньше двадцати пяти лье. Английская эскадра исчезла, воспользовавшись для отступления покровом ночи.

Из французских кораблей ни один серьезно не пострадал, но среди личного состава потери тяжелые. Тела моряков, павших за честь французского флота, сложены на палубе “Мстителя”. Французы в этом бою потеряли шесть человек, двадцать пять было ранено. На обратном пути им удалось захватить английского корсара — это был “Святой Петр” с двадцатью двумя пушками. Его привели в Ориен вместе с еще одним судном водоизмещением в восемьсот тонн, которое этот корсар взял на абордаж. Эти дополнительные призы украсили триумфальное возвращение флота.