Ярлинги поневоле - Михей Абевега

— Чего тут непонятного? — обернулся брат. — Это как если бы мы пошли сейчас на подготовительные курсы в универ. Вроде уже и ходишь в него учиться, а студентом, все равно, станешь, только когда экзамены сдашь и тебя зачислят.

— Да сама уже без тебя поняла, умник!

— Согласен, я умный. А ещё — красивый и скромный.

Распрямив спину и уперев левую руку в бок, парень гордо задрал вверх подбородок и выпятил вперед нижнюю челюсть. В этот момент его конь впервые за всю дорогу споткнулся, попав ногой в норку какого-то местного грызуна, и Ярик, потеряв равновесие, был вынужден обхватить шею своего скакуна, чтоб не грохнуться наземь.

— Ага, — ехидным тоном заявила Славка, — про ловкого забыл.

— И ловкий, — ничуть не смутившись, юноша выпрямился в седле. — Это дорога корявая и конь устал.

— Ничего, — подал голос капитан, — скоро все отдохнем. Еще немного и до постоялого двора доберемся.

Где-то через час они действительно уже проезжали через небольшой городок, который по земным меркам больше напоминал коттеджный поселок, с высоко-шпильным административным зданием и Храмом Всех Создателей в центре. Миновав почти весь Прыштвин, путешественники наконец добрались до гостиницы и в предвкушении скорого отдыха их кавалькада радостно втянулась в огороженный высоким каменным забором двор.

— Полный обиход лошадей, — выбравшийся из седла капитан начал раздавать указания засновавшим вокруг служкам. — Номера получше. Так, чтоб с ванной, значит, все были. И ужин на пятерых.

— Хорошо, господин, — сразу несколько человек занялись прибывшими. Кто-то повел лошадей в стойло, кто-то подхватил вещи и поволок к дому. Переполненный двор закипел движением и суетой.

— Ой, смотрите! — Ярик повернулся на голос сестры, подавшейся куда-то в сторону. — Кто это?

Девушка подошла к небольшой повозке с низкими бортами, на которой была установлена клетка из толстых, почти с руку, деревянных прутьев. Пару метров длиной и чуть больше метра высотой.

Внутри клетки на грязном, замусоренном полу сидело человекообразное существо, правда, более мелкой комплекции и с кожей, отливающей самым натуральным зеленым, ближе к оливковому, цветом. Пленник имел весьма понурый и изможденный вид, а сморщенное лицо с большим, карикатурных размеров, носом и не меньшими отвислыми ушами было полно уныния и печали.

— Во, блин, гоблин! — Ярик повернулся к стоящему рядом мэтру. — Ведь гоблин же?

— Лесной кобл, — маг укоризненно покачал головой. — Надо же, попался кому-то в плен. Что ж на солнцепеке-то его оставили? Коблы — они солнце не очень хорошо переносят. Охотятся, и вовсе, ночью.

— Бедный, тебе же жарко, наверное, — сестра тем временем уже подошла к клетке и протянула гоблину свою открытую фляжку с водой. — Держи, попей.

Тот недоверчиво посмотрел на девушку, осторожно потянулся к фляге и, ухватив ее, тот час жадно забулькал, прильнув к горлышку ёмкости.

— Ты что творишь, нищебродка!? — громкий окрик заставил всех вздрогнуть, и лишь кобл стал пить еще торопливее. — А ну, прочь от моей добычи!

От резкого тычка девушка отлетела на несколько метров и не упала лишь благодаря Лишеку, успевшему её подхватить.

Разряженный в какие-то яркие и пёстрые одежды крупный парень, грозно сжав кулаки, двинулся к Славке с явным намерением продолжить знакомство, но Михо, быстро задвинув её себе за спину, встал у него на пути.

— Даже не смей! — выкрикнул он, поднимая перед собой руки.

На что громила лишь рыкнул в ответ и даже не подумал остановиться.

— Слышишь ты, дятел! — окликнул его двинувшийся на помощь и понимающий, что не успевает, Яромир. — Ты чего там крыльями размахался!? Давно клюв не подправляли!? Так я с удовольствием!

Здоровяк остановился и обернулся на голос. Молодой, не намного старше ребят. Крупные черты лица, тяжелый подбородок, темные прямые волосы до плеч. Глаза недобро прищурены, а рот скривлён в презрительной гримасе.

— Или ты думаешь, что раз такой слон, — Ярик подошёл ближе, — так я тебе хобот начистить не смогу?

— Ты что, оборванец, совсем разумом поплыл? — детинушка, удивленно подняв густые черные брови, развел свои ручищи в стороны. — То что ты пришлый, это ясно. Вон, вроде, и по-нашему говоришь, да не всё понять, чего сказываешь. Но нутром чую, что обидеть хочешь! Ведь, хочешь обидеть!?

— Нет, комплименты тебе делаю, — пожал Ярик плечами, понимая, что главную задачу он выполнил, переключив внимание грубияна с сестры на себя, — на свидание тебя пригласить хочу!

— Уж больно ты языкаст, пришлый. Поучить тебя придётся, — почесал подбородок бугай и, повернув голову к стоящей неподалёку группе людей, крикнул: — Эй! Кольд, Бур, Зарко, всыпьте-ка этой зарвавшейся черни по десятку палок! И этому, и девке с тем плюгавым!

— Да как ты смеешь, — возмутился Михо, — так говорить о Яре Славе и её брате, Яре Амире!?

— Вот это он зря, — тихо сказал подошедший к Ярику сзади капитан.

— Почему? — скосил на него взгляд юноша, но услышать ответ не успел.

— Ага! — загрохотал верзила. — Так этот наглый пёс как бы из благородных? Из этого нищего горского отребья? Аг-а-а! Теперь заметил, вон, на боку ноженки висят. Видать, и впрямь родовитый. Кольд!

Он вновь повернул голову к своим уже почти приблизившимся людям:

— Отставить! Тут у нас другая потеха намечается. Голытьба-то с родословной оказалась. Палками теперь не обойтись. Ну что, горец, — обратился он к спокойно стоящему напротив Ярику, — я, баронет Клокаш, вызываю тебя на поединок. Только не сейчас. А то я голоден и зол. Вот поужинаю, стану добрее и убью тебя не сразу, порастягиваю удовольствие.

И загоготал над собственной шуткой. Ярик глянул на капитана, но тот лишь, сокрушенно качнув головой.

— Ты всегда так много говоришь? — радушно улыбнулся тогда парень, переводя взгляд на баронета. — Или только когда боишься?

— А чего мне тебя бояться? Что ты мне сделаешь? Булавкой своей проткнёшь? — хохот представителя местной знати был похож на ухающие спазмы подавившегося мышью филина.

— Вот ты Петросян! Сам пошутил, сам посмеялся. Да мне, чтоб тебе рыло начистить, и меча не надо. Я тебя голыми руками урою.

— Э, нет, — вдруг перестал смеяться и вновь злобно прищурился Клокаш, — кулаки да палки для безродных. А с тобой, горец, я только мечом и только насмерть биться буду. Чтоб неповадно было тут по нашей земле шастать, да гонор свой горский выказывать.

— Да не вопрос, Коленька. На мечах, так на мечах, — пожал Ярик плечами, отвернулся от здоровяка и, уже шагая прочь, бросил через плечо: — Жду тебя после ужина! Приходи, будут танцы!

В хорошо освещенной трапезной зале путешественники устроились за одним из больших, грубо сколоченных из толстых досок столов, рассевшись на таких же массивных лавках. Служки споро натащили парящей и вкусно пахнущей снеди, от чего почти у всех в животах тут же призывно заурчало.