Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

Бобби вдруг поморщился, затем усмехнулся.

– Одна сейчас ужалила меня, – сказал он. – Пчелы все еще непришли в себя после поездки. Я ведь сначала попросил местную даму, занимающуюсястраховкой, подбросить меня от Ла-Платы до Уэйко – она управляет старымсамолетом «пайпер-каб». Дальше воспользовался какой-то местной авиалинией доНового Орлеана. Сделал не меньше сорока пересадок, но готов поклясться, чтоокончательно вывела их из себя поездка на такси с Ла-Гарбинс. На Второй авенюеще больше ухабов, чем на Бергенштрассе после капитуляции немцев. – Знаешь,Бобби, мне кажется, что тебе все-таки лучше убрать руку из этого ящика, –заметил я, все время ожидая, что какие-нибудь пчелы вылетят и начнут метатьсяпо комнате. В этом случае мне придется охотиться за ними со свернутым в рулонжурналом, убивать их одну за другой, словно они пытаются скрыться из тюрьмы,как в старом кино. Но ни одна из них не пыталась вылететь – пока.

– Успокойся, Хауи. Ты когда-нибудь видел, чтобы пчелаужалила цветок? Или хотя бы слышал об этом, а?

– Ты не похож на цветок.

Бобби рассмеялся.

– Черт побери, Хауи, ты думаешь, пчелы знают, как выглядитцветок? Нет, конечно! Они так же не подозревают, как выглядит цветок, как тыили я знаем, как звучит облако. Пчелы просто чувствуют сладость на моем теле,потому что в моем поту содержится диоксин сахарозы – вместе с тридцатью семьюдругими диоксинами, о которых нам известно.

Он выдержал паузу и посмотрел на меня хитрым взглядом.

– Хотя должен признаться, что я принял определенные меры инемного, так сказать, подсластил себя сегодня. Съел пачку вишен в шоколаде,когда летел в самолете…

– Господи, Бобби!

– ..а потом, когда ехал сюда на такси, добавил пару пирожныхс кремом.

Он опустил в ящик вторую руку и принялся осторожно сметатьпчел обратно. Я заметил, как он еще раз поморщился, перед тем как стряхнулпоследнюю пчелу. А успокоился только тогда, когда закрыл крышку на стеклянномящике. На обеих его руках виднелись красные опухоли: одна на левой ладони, всамой середине, другая на правой, повыше, в том месте, которое хиромантыназывают «браслетом удачи». Две пчелы ужалили его, но я понял, что он хотел мнедоказать: по крайней мере это ничто по сравнению с четырьмястами насекомыми,что ползали по его руке.

Он извлек из кармана джинсов пинцет, подошел к моему столу,отодвинул в сторону стопку бумаг рядом с компьютером, которым я теперьпользовался, и направил мою тензорную лампу на то место, где раньше лежалабумага. Отрегулировал свет лампы, и на поверхность стола из вишневого дереватеперь падал ослепительный кружок света.

– Пишешь что-нибудь интересное, Бау-Вау? – небрежно спросилон, и я почувствовал, как волосы у меня на шее встали дыбом. Когда последнийраз он называл меня Бау-Вау?

Когда ему было четыре года? Или шесть? Не помню, чертвозьми. Он осторожно работал пинцетом над своей левой рукой. Наконец Боббиизвлек что-то крохотное, похожее на волосок, выдернутый из носа, и положил вмою пепельницу.

– Статью о подделках в артистическом мире для «Ярмаркисует», – ответил я. – Бобби, что ты придумал на этот раз, черт побери?

– Ты не мог бы выдернуть второе жало? – попросил он.Протянул мне пинцет и правую руку, глядя на меня с извиняющейся улыбкой. – Ясчитаю себя таким умным, что должен в равной степени владеть левой и правойрукой, но у левой руки коэффициент интеллектуальности все-таки не больше шести.

Тот же самый старина Бобби.

Я сел рядом с ним, взял пинцет и принялся вытаскиватьпчелиное жало из красной опухоли на ладони, из места, которое в его случаеследовало бы назвать «браслетом рока». Пока я занимался этим, он рассказал мнео разнице между пчелами и осами, о разнице между водой в Ла-Плате и Нью-Йорке ио том, каким образом он собирается все уладить с помощью своей воды и при моейподдержке.

Так вот и получилось, что я согласился бежать к футбольномумячу, который держал мой смеющийся гениальный брат, но уже в последний раз.

***

– Пчелы не жалят, если только у них нет иного выхода, потомучто при этом они погибают, – равнодушно заметил Бобби. – Помнишь наш разговор вНорт-Конуэе, когда ты сказал, что мы убиваем друг друга из-за первородногогреха?

– Помню. Постарайся не шевелиться.

– Если бы такое случилось, если бы существовал Бог, таклюбивший нас, что отдал нам собственного сына, распятого на кресте, иодновременно послал нас в ад на ракетных санках только потому, что одна глупаясука откусила кусок ядовитого яблока, то проклятие, предназначенное нам, былобы таким: он превратил бы нас в ос вместо пчел. Черт возьми, Хауи, чем ты тамзанимаешься?

– Не шевелись, и я извлеку жало, – сказал я. – Если ты предпочитаешьразмахивать руками, я подожду.

– Хорошо, – согласился он и после этого, пока я вытаскивалжало, сидел относительно неподвижно. – Видишь ли, Бау-Вау, пчелы созданыприродой, чтобы исполнять роль камикадзе. Посмотри на дно стеклянного ящика, иты увидишь там тех двух, что ужалили меня, мертвыми. Их жала снабжены колючкамивроде рыболовных крючков. Пчелиные жала убираются внутрь тела совершенносвободно, но когда они жалят кого-нибудь, то разрывают собственныевнутренности.

– Ужасно, – сказал я, бросая второе жало в пепельницу. Я незаметил колючек, но у меня не было микроскопа.

– Вот что делает их особенными, – сказал Бобби.

– Это уж точно.

– Осиные жала, наоборот, гладкие. Осы могут жалить тебястолько раз, сколько им заблагорассудится. После третьего или четвертого раза уних кончается запас яда, но жалить они могут тебя и дальше – сколько импонравится… Обычно они так и поступают. Особенно это относится кскладчатокрылым осам, именно эта порода и находится в стеклянном ящике. Ихнужно предварительно успокоить. Для этого применяется вещество под названием«ноксон».

После этого у них наступает чертовское похмелье, и они,наверное, просыпаются еще более свирепыми.

Он серьезно посмотрел на меня, и я впервые увидел темныетени усталости у него под глазами. Я понял, что мой брат устал больше, чемкогда-либо.

– Именно поэтому люди и враждуют друг с другом, Bay-Bay.Враждуют и не могут остановиться. У нас гладкие жала. А теперь смотри.

Он встал и подошел к своему рюкзаку. Сунул туда руку, досталпипетку, открыл банку из-под майонеза и засосал в пипетку несколько капельсвоей дистиллированной воды из Техаса.

Когда он подошел с пипеткой к стеклянному ящику с осинымгнездом внутри, я заметил, что в верхней части ящика имелась крошечная крышка,сдвигающаяся в сторону. Мне все стало понятно: занимаясь пчелами, Бобби безовсяких опасений снимал всю крышку с ящика. А вот с осами он не хотел рисковать.