Растопить ледяное сердце - Шэрон Кендрик

Однако поражала не столько ее красота или аура хрупкого изящества, не прозрачные, отражавшие свет глаза. Джессика олицетворяла чувственность – вот в чем дело! Страсть сквозила в каждом движении, в каждом жесте. Припухшие губы, тонкая рука, подчеркивающая эротичный изгиб тела, возбуждали сексуальные фантазии каждого мужчины. Девочка-подросток стала женщиной.

– Что с ней случилось? – прищурил глаза Гейб, внимательно поглядев на Лукаса.

Тот не ответил. Сказав правду, он выглядел бы хвастливым самцом. Как бы это прозвучало? «Она похожа на женщину, которую только что хорошенько оттрахали. Я знаю это совершенно точно, потому что я и был тем, кто, собственно, трахал ее».

Впрочем, Лукас и сам пережил шок: он не предполагал, что секс может быть таким волшебным. Лукас был готов к тому, что после ночи с Джессикой Картрайт успокоится, сделав вывод, что есть женщины гораздо более опытные в любви. Он ведь убеждал себя, что в воспоминаниях сильно романтизировал их отношения. Как глубоко он ошибался! Секс с Джессикой каждый раз превосходил все ожидания. Лукас словно коснулся звезд. В городе он ловил себя на том, что плохо соображает и пребывает в постоянном сексуальном возбуждении.

Вероятно, по этой причине он уговорил Джессику остаться в Венеции еще на одну ночь и на следующую, а потом и на третью? Он планировал вернуться в Англию на следующий день после возвращения Марко родителям, но что-то остановило его. Лукас предполагал, что секс. Однако были и другие обстоятельства, заставившие изменить планы: он был почти уверен – их отношения не выдержат испытание суровой реальностью. Короткая любовная связь в Венеции казалась естественной в романтической атмосфере старинного города. Жизнь в Англии неминуемо должна была разлучить их.

Гейб все еще ждал ответа на свой вопрос.

– Думаю, она вдруг повзрослела, – предположил Лукас.

– Нельзя упускать возможность использовать это для развития рекламной кампании, – оживился Гейб. – Мы покажем миру…

Лукас рассеянно кивнул. Он рассматривал фотографию Джессики в черно-белом платье, по щиколотку стоящей в воде на площади Святого Марка. Камера поймала момент, когда Джессика смотрела вверх – на птицу? – и смеялась. Вроде бы взрослая женщина, она выглядела так, словно ей снова восемнадцать. У Лукаса защемило сердце.

– Как? – спросил он с сомнением.

– Для начала устроим коктейль для журналистов в ресторане в понедельник, куда, как почетного гостя, пригласим Джессику в ее новом качестве.

– Не слишком ли мало времени для оповещения прессы? – нахмурился Лукас.

– Понедельник всех устроит, особенно если на приглашении будет стоять твое имя, – уверил Гейб. – Ты удивишься, как много людей согласятся изменить график встреч ради известной персоны. Патти выберет для Джессики подходящий туалет: модное платье и роскошные драгоценности из твоей коллекции. Только не бриллианты, а что-нибудь другое.

– Сапфиры, – подумав, предложил Лукас. Он представил, как темно-синие камни подчеркнут аквамариновый блеск глаз Джессики, и его охватило вожделение. – На ней будут мои сапфиры.

Джессика смотрела на свое отражение в зеркале. На сей раз на ней было синее платье, а сияние драгоценностей напоминало звездное небо. Она подняла руку к волосам, тронув пальцами заколку, переливающуюся сапфирами и бриллиантами.

Шаги за спиной отвлекли ее. Сердце неровно забилось, когда в зеркале рядом с ней возникла фигура Лукаса. Она закрыла глаза и вздрогнула в ответ на нежный поцелуй в обнаженное плечо.

– Ты великолепна.

– Правда?

– Сама знаешь и без моих слов, Джесс.

Вот тут он ошибался: ей нужно было его подтверждение. Она смотрела на склоненную темную голову и думала, что до сих пор кажется себе наряженной куклой. Джессика чувствовала себя очень неуверенно, особенно с тех пор, как они вернулись в Лондон и Лукас убедил ее остаться в городе. Он утверждал, что глупо не воспользоваться его номером люкс в гостинице, где они могут по-прежнему наслаждаться друг другом. Лукас говорил это, лаская ее обнаженную грудь, и Джессика не нашла сил отказать ему. По правде говоря, она не отказывала ему ни в чем, когда он занимался с ней сексом, что он делал почти все время.

Однако пребывание в Лондоне совсем не устраивало Джессику. Каждое утро Лукас уезжал в офис. В ее распоряжении были все соблазны большого города, включая богатейшую выставку вышивки Викторианской эпохи, но Джессика чувствовала себя как вытащенная из воды рыба. Она пребывала в состоянии ожидания – ожидания Лукаса.

Казалось, Лукас тоже стал… другим. Джессика вздохнула: она не могла сформулировать, что именно изменилось в их отношениях. Возможно, его любовный пыл несколько угас в сравнении с Венецией, или ей только померещилось? Она не могла говорить с ним на эту тему, не рискуя обидеть, – но она не хотела обижать его. Ей хотелось… Честно говоря, она сама не знала, чего ей не хватало. Очевидно было только одно – не стоит ждать от Лукаса букетов роз и пылких признаний. Чутье подсказывало, что для Лукаса вершина их отношений пройдена. Как в перевернутых песочных часах – песок медленно необратимо сыпался вниз: начался обратный отсчет.

Джессика не могла допустить, чтобы Лукас заметил ее неуверенность и тревогу. Переживания должны касаться только ее – она была хорошо подготовлена к этому. Когда он оторвал губы от ее плеча, она уже широко улыбалась, почти убедив себя, что счастлива. Джессика подумала о предстоящем коктейле и вопросительно взглянула на Лукаса:

– Ты уверен, что мне предстоит только болтать с гостями и принимать красивые позы?

– Причем одновременно. Начинай практиковаться прямо сейчас. – Он понизил голос: – Повернись ко мне.

– Лукас, – пролепетала Джессика, чувствуя, что готова растаять. – Ты не должен…

– Что именно?

– Ты не должен целовать меня, – голос почти изменил ей, – потому что помада на губах…

– Ерунда, – решительно отмел возражения Лукас и поцеловал так страстно, что ей пришлось заново накладывать макияж.

Однако его поведение по дороге на прием снова пробудило в Джессике неуверенность. Никто бы не заподозрил их в связи, потому что Лукас не давал для этого ни малейшего повода. Он не дотрагивался до нее, не брал за руку, не смотрел в ее сторону: сегодня он был начальником, а она – подчиненной. Джессика понимала, что их отношения должны оставаться тайной.

Перед входом их ожидала толпа фотографов. Джессика старалась улыбаться даже тогда, когда блеск вспышек ослепил ее. Репортеры пришли сюда не затем, чтобы любоваться драгоценностями, их интересовал ее новый, светский имидж. Они надеялись, что она допустит промах, потому что сенсацию создает не успех, а провал.

В первом из двух бальных залов по стенам были развешаны увеличенные копии сделанных в Венеции фотографий. Куда ни посмотри, везде Джессика видела свое изображение и не верила глазам. Ее охватило ощущение нереальности происходящего. Она не узнавала себя, но не потому, что изменилась прическа, не из-за непривычно яркого макияжа. Даже открытое платье и обилие драгоценностей не поражали так, как загадочное выражение глаз – в ее взгляде сияло предвкушение любви. Но это была иллюзия.