Фактор страсти - Кимберли Лэнг

— Отец, это Эспин Бридлав. Эспин, это мой отец, сенатор Дуглас Маршалл.

Брейди внимательно наблюдал, как они обмениваются рукопожатиями. Эспин заговорила о том, как приятно ей работать в предвыборном штабе, но отец явно не отождествлял ее с источником недавних проблем. Как только имя Эспин исчезло со страниц газет и из Интернета, сенатор забыл о ее существовании.

И Эспин мгновенно поняла это. Ее улыбка увяла, взгляд помрачнел.

— Отец, мы были совершенно правы, взяв Эспин на наш корабль, — вмешался Брейди. — Избиратели довольны, что есть человек, который действительно выслушивает их жалобы и предложения. — Сенатор только слегка кивнул так, что даже дед начал хмуро посматривать на него. Брейди заставил себя засмеяться. — Эспин нужно быть осмотрительной, иначе половина членов конгресса прикует себя к ней наручниками, чтобы доказать, что они тоже прислушиваются к гражданам.

Отец наконец сообразил, о ком идет речь:

— Вы попали к нам в очень необычной ситуации, мисс Бридлав, но мы рады, что вы с нами. Вы изменили наши представления о том, как надо работать.

— Благодарю вас. Это была поучительная история.

Эспин говорила спокойно, но Брейди видел в ее глазах разочарование и растерянность. Ему хотелось стукнуть отца за то, что тот обидел Эспин. И стукнуть себя, так как именно он постарался, чтобы Эспин оказалась в таком положении.

— Мне очень приятно это слышать. И благодарю вас за ваш тяжкий труд.

К счастью, отец быстро распрощался. Дед ободряюще улыбнулся Эспин:

— Мне надо поздороваться с Джастис Вильямс. Очень приятно было познакомиться с вами, дорогая.

Он бросил на Брейди взгляд, говорящий: «Загладь это», — и отошел.

По лицу Эспин Брейди понял, что загладить будет непросто.

— Отец заинтересовался тобой, а деду ты решительно понравилась. Думаю, можно считать, что сегодня ты имела успех.

— Твой дед замечательный, и Итан тоже милый. — Она сурово посмотрела на него. — Но сенатор… Да он не отличит меня от соседской кошки. Знаешь, ты мог бы сказать мне об этом, и я бы не настаивала на встрече с ним.

— Просто отец очень занят. На него работает множество людей, так что не принимай на свой счет, что он не сразу вспомнил тебя. Он иногда забывает, как меня зовут, — попытался пошутить Брейди. Но шутка не удалась.

— Да, конечно, — сказала Эспин тоном, который означал, что она делает выводы и эти выводы ей не нравятся.

— Ты помнишь, я объяснял тебе, что предвыборная кампания и работа в правительстве — две совершенно разные вещи? Но теперь, когда конгресс распущен на каникулы, отец сможет целиком переключиться на предвыборную кампанию. Если бы ты встретилась с ним через несколько дней, он немедленно вспомнил бы, кто ты и что ты.

— Ну, если ты так говоришь… — протянула Эспин немного веселее. — Мне не хотелось бы думать, что я продала душу дьяволу, а тот даже не заметил этого.

— Что?

— Ничего.

— Мой отец — не самый милый человек на свете, и он не из тех, с кем хочется постоянно общаться, но на самом деле он не плохой.

— Я знаю. Просто у меня шок. По эту сторону ограды все не так.

— Но ты делаешь огромные успехи. — Брейди хотелось обнять ее, но вокруг было слишком много людей. — И, кроме того, сегодня ты произвела на всех такое впечатление, что скоро у тебя появятся более надежные связи, чем сенатор Маршалл.

Эспин удивленно подняла брови:

— Я думала, Маршаллы — самая лучшая связь, какую можно иметь в Вашингтоне.

— Мы любим так говорить, но едва ли это правда.

— Лгун.

Молодая женщина засмеялась. Ее настроение начало меняться.

— Я горжусь тобой! — воскликнул Брейди.

— Спасибо. — Она подняла руку, собираясь поправить лацкан его пиджака, но удержалась. — Кстати, ты очень похож на будущего сенатора.

— Тогда мне придется немедленно сменить имидж.

Эспин немного понизила голос:

— Ну, не знаю. Этот имидж работает на тебя. Ты окружен аурой сексуальности. — Она усмехнулась. — Никогда не думала, что человек, имеющий отношение к политике, покажется мне сексуальным.

Эспин не стоило вспоминать о сексуальности. Тело Брейди и так уже горело, а прием продлится еще как минимум час. Это был очень рискованный разговор, но Эспин, как всегда, заставила его нарушить правила. И он, усмехнувшись, сказал:

— Богатство и власть всегда будят страсть.

— Ты думаешь?

— Конечно. Каким образом эти толстые лысеющие старцы заводят юных любовниц?

Эспин, медленно кивнув, поманила Брейди. Он наклонился к ней, и она прошептала ему в самое ухо:

— А я-то хотела тебя только из-за твоих мужских достоинств.

Кровь ударила ему в голову, когда он услышал ее чуть хриплый голос. Но Эспин отступила прежде, чем Брейди успел схватить ее и утащить за стоявшие в углу фикусы и пальмы. Она тряхнула кудрями и ушла, явно довольная тем, что последнее слово осталось за ней.

А он только через несколько минут смог присоединиться к гостям.

Эспин зло смотрела на подгоревшее жаркое. Вот и занимайся домашним хозяйством! У нее есть достоинства, но умение готовить не входит в их число. В другое время она восприняла бы это спокойно, но сегодня все шло не так, и жаркое стало последней кап лей. Эспин наполнила стакан вином. Не пойти ли ей домой, чтобы забраться под одеяло и до самого утра не высовывать из-под него носа?

Искусительная мысль, но прятаться не в ее правилах. Она бросила взгляд на электронное письмо, которое требовало ответа. Нет ничего плохого в том, чтобы немного подождать.

Она пошла за другой бутылкой вина, когда услышала, что ключ Брейди поворачивается в замке.

— Привет! — Он выглядел уставшим после поездки и удивительно привлекательным. — Вкусно пахнет. — Брейди быстро поцеловал ее и ослабил узел галстука. Потом посмотрел на плиту и нахмурился. — Ох, да это же…

— Настоящие мужчины должны есть жаркое. — Она сражалась со штопором, пока Брейди не отобрал у нее бутылку. — Как поживают добрые граждане Линчбурга и Аппоматокса?

— Лучше, чем я думал. Марк Тейлор надеялся взять этот район, но, судя по опросам, они склоняются к нам. — Брейди достал из холодильника пиво и прислонился к столу. — Думаю, после сегодняшних встреч они решительно встали в наши ряды.

— Тейлора не поддерживают независимые и женщины, — заметила Эспин, наливая вино в стакан. — Он сдает позиции даже среди тех, на кого всегда опирался.

Брейди улыбнулся, просунул два пальца в петлю на поясе ее джинсов и притянул Эспин к себе:

— Ты становишься удивительно сексуальной, когда говоришь «избиратели» или «опросы».