Мечты, присыпанные пеплом - Наталья Вячеславовна Андреева

поселили в такую ужасную комнату? – капризно спросила Хюмашах. – Она такая маленькая, там темно, нет балкона и такого красивого меха, как у тебя в спальне.

– Соболей?

– Я хочу, чтобы они были везде! Мне так нравится лежать в мехах, голенькой, – Хюмашах засмеялась.

– Будут у тебя соболя, – невольно улыбнулся Ибрагим.

– А дворец? Я хочу дворец!

– Дворец? – он задумался.

– Анна сказала, что ночью меня и ее хотели убить, – защебетала Хюмашах. – Меня хотели подменить другой девушкой по приказу твоей матери…

– Погоди… Так вот что она задумала?!

– Исмаил этому помешал. Он убил ту другую девушку и тех, кто был с ней.

– Так…

– Он хороший и будет меня защищать. Ты не должен его казнить.

– Ты виделась с Исмаилом? – насторожился султан. А не подействовали ли на Хюмашах чары зеленоглазого хранителя покоев?

– Нет… Мне Анна сказал, что это какой-то важный господин… Ой, какой красивый фонтан! – Хюмашах присела на бортик и потрогала ладошкой воду. – Холодная! Ибрагим, я хочу купаться!

– В хамаме сколько угодно горячей воды. Но если ты хочешь, ее нальют и в бассейн…

– Хочу! – захлопала в ладоши Хюмашах. – Очень хочу!

– Эй! Кизляр-ага! Где ты там?

– Слушаю, повелитель, – склонился чернокожий евнух.

– Лить сюда, в этот бассейн, горячую воду! Моя девочка хочет купаться!

– Но…

– Ты что, оглох?!

Шекер Пара увидела, как в сад принесли жаровни. Происходило что-то необычное. Султанша не сразу поняла, что воду в бассейне собираются нагреть. И все для какой-то девчонки?! Невыносимо заболела голова и вновь замутило. Шекер Пара почувствовала, что устала. У нее сегодня не было сил, чтобы бороться. Она тяжело оперлась на руку подскочившей рабыни:

– Позови лекаршу. Пусть принесет тех капель. Меня опять тошнит…

* * *

Исмаил догадывался, что Валиде потребовала у сына его голову после событий минувшей ночи. Хранитель покоев опять сорвал ее планы. Ничего, сестренка заступится. Пока она любимая жена султана, его мать бессильна что-либо сделать.

– Вы звали меня, повелитель? – вкрадчиво спросил он.

– Да. Говорят, что ночью во дворце была резня. Но ты помог Хюмашах выжить.

– Хюмашах? Так ее теперь зовут? Счастливая госпожа? Она, должно быть, довольна.

– Я решил совершить с ней никях. Она ведь свободная женщина, мусульманка, и я должен либо жениться на ней, либо отослать из дворца. Я хочу, чтобы ты был моим свидетелем во время обряда.

«Вот чего я боялся, – Исмаил попытался не выдать своих чувств. – Законного брака султана с другой женщиной. То-то у меня с утра сердце ныло. Предчувствие».

– Я буду счастлив, повелитель. Но что сказала Валиде?

– Это ее не касается! Она объявила войну мне и моей невесте! И тебе, потому что потребовала тебя казнить. Поэтому ты сделаешь все, чтобы моя свадьба состоялась.

Исмаил понял, что у него нет выбора. Но никях – это еще не конец. Нужен наследник, тот, кто взойдет на престол после Ибрагима.

– До свадьбы Хюмашах по нашим законам должна жить где-нибудь в другом месте, – озабоченно сказал султан. – Мне надо подыскать для нее подходящий дворец.

– Значит, скоро в Топкапы будут две свадьбы?

– Кто тебе сказал?

– Юсуф-паша возвращается в Стамбул. Валиде решила ускорить его свадьбу с вашей сестрой. Она уже отдала распоряжение на дворцовые кухни. Приготовления идут.

– А что ты думаешь о Юсуфе? – в упор посмотрел на него султан.

– Я приготовил подробный отчет, когда ещё был под стенами Канеи. О злоупотреблениях Юсуф-паши властью и его непочтении к вам.

– Почему я не видел этот отчет?

– Вы были так довольны нашей великой победой. Я не стал ее омрачать. Но вам неизвестна ее цена, повелитель. Больше половины солдат из посланной вами на Крит вместе с сердаром армии погибли еще до начала решительного штурма, во время которого крепость Канея была взята. Военачальники, а в особенности Юсуф-паша, погрязли в коррупции, все они взяточники. Новости с Крита плохие. Наша армия осадила столицу, но у защитников Кандии полно припасов, оружия и солдат. Крепость и не собирается сдаваться, а наша армия тает. Юсуф-паша попросту сбежал. Он не вернется на Крит после того, как женится на Фатьме-султан. Валиде хочет сделать Юсуфа-пашу великим визирем.

– Я знаю, – сквозь зубы сказал Ибрагим. – Но главным визирем недавно назначен Ахмед-паша. Он мне нравится. Но раз мать противится этому, не должен ли я ее поддержать?

– Вы должны этому помешать. Юсуф-паша – вор. Мало того: он вдохновитель зреющего заговора против вас. Когда я привез ему ваш указ, он поцеловал вашу печать с таким лицом, будто это для него унизительно. Это видели все. Он роняет ваш авторитет среди солдат, а это чревато бунтом.

– У тебя есть свидетели?

– Солдаты подписали то, что я им прочитал. О болезнях и голоде среди осаждающих.

– У тебя есть эта бумага?

– Да.

– Принеси.

– Она при мне. – Исмаил достал свиток.

– Так ты знал, о чем будет наш разговор?!

– Я ждал, когда вы сами его начнете. Потому что знаю о том, что на днях Юсуф-паша прибудет в Стамбул. В столице неспокойно. Его ждут. Султанзаде Мехмед-паша мертв, но остались его сторонники, и их много. Они против войны с венецианцами. Юсуф-паша приезжает, чтобы уговорить вас подписать мирный договор. Ваша мать поддерживает сердара. Сами судите, повелитель, заговор это или нет.

«Это война между мной и ею… И тобой!» – вспомнил Ибрагим слова матери. Разумеется, она попытается настроить против него армию. Власть правящей династии давно уже пошатнулась. С тех пор как опозорили и безжалостно убили падишаха Османа второго. Янычары уже знают вкус благородной крови. Ибрагим весь затрясся, он вдруг почувствовал, что задыхается.

Исмаил едва успел его подхватить:

– Что с вами, повелитель?

– Не зови… никого… – прохрипел Ибрагим.

У него начались судороги, лицо исказилось. Исмаил чувствовал сумасшедшее биение сердца под своей рукой, пока тащил султана на ложе. Ибрагим был тучен и тяжел, но никого нельзя было сюда звать. Кое-как уложив падишаха, Исмаил кинулся к кувшину с водой. Это был один из приступов паники, которые мучили несчастного Ибрагима с детства. Тут пригодилось бы одно из снадобий Джинджи-ходжи. Но черные колдуны в империи не перевелись. Разве что найти замену Джинджи?

– Мне… плохо… – хрипел Ибрагим. – Воды…

Исмаил не помнил, сколько прошло времени, прежде чем султан пришел в себя. Никто не осмелился беспокоить их без приказа, а Ибрагим велел никого не звать. Он боялся, что слуги увидят его таким беспомощным и об этом узнает гарем. И, разумеется, Валиде. Еще один повод отстранить безумного сына от власти.

– Какие будут приказания, повелитель? – спросил Исмаил, увидев, что взгляд у султана осмысленный.

– Ты мне верен? – Ибрагим сжал его