Обрученные затмением - Анастасия Маркова

Эллиот не упускал случая, чтобы повидаться со мной. Мия же, наоборот, постоянно куда-то исчезала вечером и возвращалась далеко за полночь. Я пыталась не думать о том, где она пропадала, но непрошенные мысли сами лезли в голову…

На четвертый день тишины и покоя судьба решила, что достаточно дала отдохнуть. В мою жизнь очередной снежной бурей ворвался Форестер и стал осаждать звонками. Я не отвечала на них, тем не менее откуда-то знала, что за скрытым номером, раз за разом высвечивавшимся на экране, стоял именно он. Догадки подтвердились буквально на следующий день, ведь за звонками последовали сообщения с просьбой о встрече. Все они, как одно, были стерты.

Предпринимаемые меры спасали меня от полукровки, но не от самой себя. Я закрывала глаза в ночи и видела соблазнительные губы Форестера, голубые, как льдинки глаза, слышала его голос… Не тот, с презрительными нотками, а удивительно ласковый, глубокий, с легкой хрипотцой…

Несмотря на смертельную обиду, желание хоть мельком взглянуть на Форестера с каждым днем становилось все более непреодолимым. Гордость, трезвый рассудок и чувство ответственности перед кланом – все тонуло под необъяснимым влечением. Я не узнавала себя. Тем не менее по-прежнему была верна слову, стойко боролась с искушением рвануть на встречу к указанному времени и постоянно задавалась вопросом: как долго мне удастся продержаться под осадой?

* * *

Неумолимо приближался день почитания Маико. Я нервничала и вместе с тем, подобно ребенку в преддверии большого праздника, ощущала приятный трепет в груди. Впервые в жизни предстояло поклониться покровительнице оборотней, принять участие в таинстве и лично засвидетельствовать чудо.

Только первое и маленькое чудо случилось у нас дома за два дня до нового года…

Я сидела по привычке в родительской спальне, читала маме книгу, как внезапно заметила легкое подрагивание ее пальцев на правой руке, которое вскоре прекратилось. Затаив дыхание, положила роман на колени и стала наблюдать за мамой. Спустя пару минут все повторилось.

– Мама, мамочка, ты меня слышишь? – метнулась я к ней, взяла за руку, и она дважды чуть ощутимо сжала пальцы в кулак, хотя взгляд по-прежнему казался пустым.

Из глаз брызнули слезы счастья и облегчения, а сердце так часто застучало, что того и гляди могло выскочить из груди. Я не удержалась и рванула к отцу в кабинет. Даже не удосужившись постучать, распахнула дверь. Он был не один, с помощником. Щеки Эллиота при виде меня отчего-то пошли пятнами. Несмотря на недовольство, вспыхнувшее в глазах главы семейства, я выпалила с придыханием:

– Мама пошевелилась!

Спустя несколько мгновений мы втроем стояли у медицинской кровати, но мама не подавала больше признаков активности. Не помогли ни уговоры, ни мольба.

– Лия, дорогая, тебе показалось, – успокаивающе гладил папа меня по спине.

– Нет, – категорично заявила я и украдкой смахнула полившуюся слезу.

– Значит, судороги. Прежде они часто случались у Кейт. Мы тоже поначалу принимали их за положительную динамику. Только выздоровление не наступало. Потом выяснили, что подобное часто встречается при бодрствующей коме.

Я промолчала, не хотела попросту затевать с отцом спор. Однако в сердце поселилась твердая уверенность, что мама поправится в скором времени.

– Оставлю вас. Уверен, вам есть о чем поговорить, – внезапно произнес глава семейства, многозначительно глянув на Эллиота, и направился к выходу.

– Папа! – с мольбой окликнула отца.

Он не обернулся, покинул комнату широким шагом, сделав вид, будто не услышал меня.

– К сожалению, я не умею красиво говорить. Впрочем, как и ухаживать, поэтому перейду к делу, – произнес Эллиот, стоило нам остаться наедине, чего я прежде не допускала, взял меня за руки, прочистил горло и выдал: – Лия, я прошу тебя стать моей женой.

У меня тотчас перехватило дыхание и пропал дар речи. Подобной прыткости от Смита я не ожидала. Очевидно, помощник отца действовал по принципу «куй железо, пока горячо».

Около минуты я молча изучала его красивое лицо. Отчего-то в голову пришла мысль, что я запросто могла бы по уши влюбиться в Эллиота, если бы не встреча в баре… Впрочем, судить об этом поздно. Его голос не затрагивал струны моей души, глаза не снились по ночам, а сердце не трепетало от счастья, когда он держал меня за руки.

Я втянула носом побольше воздуха и решительно произнесла:

– Эллиот, мы знаем друг друга…

– С детства, – невежливо оборвал он меня.

– Но не настолько хорошо, чтобы с бухты-барахты принимать жизненно важные решения.

– Нам ничего не мешает познакомиться поближе. Твое согласие – лишь формальность. Мы можем не торопиться со свадьбой. Подождать год-два.

– Тогда зачем спешишь с предложением?

– Обручение – это предварительный договор о заключении брака, – поучительно начал Эллиот. – Мы принесем друг другу первые клятвы верности и будем неуклонно соблюдать их. Лия, я не смогу защитить тебя от опасности или желающих занять место Рона, если во всеуслышание не заявлю на тебя права. Уверен, ты уже поняла, что я просил руки у твоего отца. Он сказал, что будет рад видеть меня в роли своего зятя и будущего главы клана.

Ни слова о любви или о симпатии… Сплошное «хочу». Высказаться папиному протеже не позволил телефон, завибрировавший на прикроватной тумбочке. Я бросила на него взгляд и мысленно выругалась. Снова звонили с зашифрованного номера.

– Не ответишь? – темные брови Смита вопросительно изогнулись.

Следовало поскорее выпроводить его отсюда, от греха подальше.

– Позже. Я тебя услышала, Эллиот. Только ответа сейчас не дам. Мне нужно подумать. Важные решения не принимаются спонтанно.

– Прекрасно тебя понимаю, поэтому не тороплю, – кривя душой, проговорил он. – С радостью остался бы на ужин, но, к сожалению, не могу. Срочные дела в Дулуте.

«Как будто тебя приглашали!» – фыркнула про себя.

– Кто тебе все время названивает? – требовательно спросил Смит, едва мобильник вновь разразился трелью.

Властный тон привел меня в замешательство.

«Еще никто мне, а ведет себя уже так, словно имеет на то право», – пронеслась мысль.

Сосчитав до пяти, как можно более спокойно проговорила:

– Подруга. Ее бросил парень. Вот и названивает в поисках утешения.

– Если подруга, тогда ладно. Мне не по себе от мысли, что тебе звонят мужчины.

На прощание Эллиот запечатлел на моей щеке влажный поцелуй, от которого меня внутренне передернуло. Правда, целился он в губы и не промахнулся бы, если бы я не повернула голову в нужный момент. Провожать его не стала. Предпочла спрятаться в гостевой спальне и забыть об абсурдном разговоре.

Я готовилась ко сну, когда раздался предупредительный стук, следом в комнату вошел отец.