Проклятие дома Ланарков - Антон Кротков

Сад был красив и величественен, хотя и выглядел умирающим. Почти все деревья пожелтели, а листва быстро опадала. В ее осеннем танце было что-то печально-трогательное. При виде этого прекрасного увядания душу охватывала щемящая тоска.

Кое-где среди деревьев и зарослей кустарников шиповника Скарлетт встречались каменные статуи. Они стояли, опустив головы или устремив неподвижные глаза вдаль, будто погрузившись в далекие мечты.

Вэй остановилась около величественной статуи льва. Грозный каменный хищник на высоком постаменте, оскалившись, грозил могучей лапой в сторону леса. Скалли нашла много общего в облике рычащего зверя и хозяина поместья: та же грива дыбом, те же развивающиеся в рыке клочья шерсти бакенбардов…

Пока она рассматривала гранитное изваяние, со стороны дома появилась Флора. Она быстро подошла и сразу заговорила о деле:

— Я чувствую, что вы неравнодушный искренний человек, поэтому я вам верю. — Флора вынула из сумочки красивую шкатулку, изготовленную в восточном стиле, и объяснила, что её подарил покойной Анне её жених лейтенант Роланд Болдуин:

— Вот видите здесь буквы А и R. Они соединили свои инициалы, и хранили в ней то, что дорого обоим. — Флора извлекла из верхнего отделения шкатулки брелок в виде якорька, который символизировал для пары надежду. Тут же находился лётный значок лейтенанта в форме серебряных крылышек и обручальное колечко Анны — довольно простенькое для леди из столь знатной и богатой семьи. — При отце она не решалась его открыто носить — пояснило Флора.

— Как много здесь разных вещиц, этакая маленькая лавка чудес! — восхитилась Скалли.

— Я бы никогда не позволила себе взять шкатулку, — стала оправдываться Флора, — но мне кажется, что в смерти бедняжки Анны всё далеко не так ясно, как утверждает полиция. В этом Клэр права… Но говорить об этом вслух опасно, ведь если узнает отец…

— Да, да, полагаю, вы поступили правильно, — машинально ответила Скалли, с благоговейным любопытством разглядывая символы чужой трагической любви. Внезапная реплика собеседницы настроила её совсем на иной лад.

— На дне шкатулки в секретном отделении сестра прятала самые интимные письма — Флора привела в действие скрытую пружину, и из торцевой части коробочки с сухим щелчком выскочил ящичек, о существовании которого посторонний человек не должен был знать. Молодая графиня взяла письмо, которое лежало отдельно от стопки других конвертов, перевязанных голубой лентой:

— Полагаю, что именно данное послание Анна читала перед гибелью. Поэтому то я и решилась взять шкатулку, о которой никто кроме меня в доме не знает, да и я проникла в эту тайну совершенно случайно. — Флора быстро оглянулась, прежде чем продолжить: — В секретере в комнате Анны имеется потайной ящичек — «голубиное гнездо» с очень хитрым замком для писем и других заветных вещиц. Но я знала о его существовании, и знала, где сестра держит ключ…

— Вы намерены рассказать об этом полиции?

— О, я представляю, с каким жадным любопытством этот неотёсанный деревенщина констебль Пит Север примется за личные секреты моей сестры! — брезгливо сморщилась девушка.

— Пожалуй, я могу вас понять, — согласилась Скалли, — не стоит без веских на то оснований посвящать посторонних в дела семьи.

Её собеседница протяжно вздохнула и заговорила о себе:

— Помните, миссис Вэй, вы сказали, что каждая женщина вправе сама распоряжаться собой, даже если рискует при этом вызвать неудовольствие своего окружения и рассердить родителей?

Скалли неуверенно кивнула, хотя подобными фразами она обычно не разбрасывалась. Тем более что насколько она помнит, они беседовали ещё до того, как граф угощал её своим действительно отменным коньяком.

Но собеседнице только того и нужно было. Стоило американке взять ответственность за якобы сказанное ею, как Флора взмолилась:

— Тогда поговорите с моим отцом! Я не утверждаю, что он — чудовище, но то, как он относится к своим близким — жестоко. Мы живём тут, хуже, чем в монастыре! Обычная косметика приравнена к страшной контрабанде! За свою любимую губную помаду Макс Фактор я могу на неделю угодить под домашний арест.

Видимо, прочитав в глазах иностранки сомнение, Флора призналась:

— Ещё недавно мы по его прихоти вынуждены были носить корсеты! И всё было бесполезно, отец просто не обращал внимания на наши мольбы и сопротивление нашей матери.

— Неужели такое возможно в наше время! — недоверчиво покачала головой Скарлет, а про себя представила лицо графа за ужином и сегодня утром за завтраком, пытаясь вспомнить, не было ли «безуминки» в его взгляде.

— Я понимаю, миссис Вэй, мои слова могут казаться вам фантазией. Но поверьте, у меня нет причин для лжи. Одно время отец даже заставлял нас носить испанские металлические корсеты якобы полезные для поддержания здоровой осанки и аристократической худобы, а также «для дисциплинирования дурной плоти и возвышения духа». — Флора болезненно наморщила лоб, внутренние края её тонких бровей изогнулись: — Об этом невозможно вспоминать без содрогания. Нас «заковывали» в них и затягивали так туго, что с трудом можно было дышать. И только после того, как сочувствующий нам доктор где-то откопал древний номер журнала Lancet со статьей о вреде корсетов — с рентгеновскими снимками, демонстрирующими, как ношение пыточного каркаса из металла и китового уса деформирует женские кости и внутренние органы, отец смилостивился и разрешил нам носить более свободную одежду.

И так во всём! Отец считает нас своей собственностью, а на наши чувства и желания ему наплевать. Кто-то должен ему об этом сказать. Мне кажется, после того, что произошло с Анной, отец может прислушаться к вашим словам, миссис Вэй. Вы представительница свободной страны; к тому же вы умная современная женщина, вас нельзя не уважать. В конце концов, не хочет же он потерять ещё и вторую дочь!

— Хм… ну хорошо, я попробую — пообещала Вэй, хотя и без особого энтузиазма. — Но должна сразу предупредить, что если мои слова не будут услышаны, вам придётся принимать самостоятельное решение.

— Да благословит вас Бог! — воскликнула счастливая девушка. — Вы подарили мне надежду! И прощайте пока, а то сюда идёт мой отец. В последнее время он стал чересчур подозрителен. Везде ему мерещится заговор. Стоит упомянуть его имя, как он тут как тут! — молодая графиня протараторила это в большой спешке, стремясь не попасться родителю на глаза.

Граф с угрюмым видом, задумчиво склонив голову и заложив руки за спину, властно вышагивал по своей вотчине. Глядя на приближающегося хозяина поместья, Вэй ощутила, как по позвоночнику пробежал холодок, ей вспомнился образ из недавнего кошмарного сна. Вслед за сэром Уильямом на расстоянии вытянутой руки следовал высокий плечистый блондин с ружьём наперевес. Своим грубым тяжёлым лицом с рублено-правильными скандинавскими чертами и атлетичным сложением телохранитель походил на викинга.

Когда они оказались неподалёку, Вэй приветливо обратилась к графу: