Морские узлы жизни - Виктор Филалетов

– Ты чего такой снулый? – спросил денежный король.

– Отпуск дали, а ехать не на что. – И такая безысходность была в голосе, что Ваханов, не раздумывая, отдал ему свое «богатство».

Ему тоже очень хотелось побывать дома, чтобы знакомые увидели в морской форме. Письма из дома приходили регулярно. Борис Таиров писал, и чувствовалось, очень завидует им с Романом. Но что поделаешь – у каждого своя судьба. Одноклассница Нина, довольно сдержанно и даже высокомерно, принимавшая знаки внимания дома, вдруг наполнилась желанием встречи, и письма ее вереницей летели в Килию. Но Витя и дома не пылал к ней чувствами, а килийская подружка Маша была на два года моложе. Канцаев тоже познакомился с девушкой по имени Файя, одного с ним года, то есть 19 лет.

– Да она же старуха, – дружески упрекнул его.

Обычно после окончания занятий, курсанты отдыхали кто как, по влечению своего сердца. Ваханов переписывал песни про моряков, и из двух тетрадей, переданных Романовым – афоризмы известных людей. Дружба с молдаванкой Машей породила стремление изучить молдавский язык, и он даже начал его осваивать. Ему было интересно. Если человек теряет интерес ко всему, то постепенно покрывается налетом серости пепла жизни. Кроме того, ходил в спортзал, где прыгал через коня, поскольку не мог его перепрыгнуть, и учитель обещал тройку за четверть. Часто анализировал свой характер взаимоотношений с ребятами. Не нравилась собственная резкость с курсантами, мог на полуслове оборвать человека. Воспитывал себя как мог.

Лягушатники

В марте начинается большая практика, и все ждут ее. Проходили стажировку на самоходных баржах, которые бороздят речную воду Дуная и иногда выходят на просторы Черного моря. Они используются не только в своей стране, но и уходят вверх по течению, посещая европейские страны. Идет оживлённый товарообмен. Без открытой визы морякам на барже нечего делать, ибо удел их – судоремонтный завод или временная работа. Курсанты могли любоваться другими странами, но только издалека, как, например, Румынией на противоположном берегу Дуная. За время учебы государственные структуры тщательно проверяли их досье, чтобы вынести свой вердикт о загранплавании после окончания школы.

Наконец наступила практика! Всех расписали по баржам, которые оказались в разных портах судоходной реки: Рени, Измаил, Килия – районные центры. Все разъехались. Ваханову, Черемных и Шадрину ехать никуда не надо, их баржа заканчивает ремонт на килийском судоремонтном заводе. Опять Шадрин. На одной барже. Судьба часто связывает нас с другими людьми. Новая встреча – продолжение старой, когда-то бывшей в веках в прошлых жизнях. Больше половины таких встреч – старые знакомые. Встречая, продолжаем знакомство с прерванной точки момента. Если те взаимоотношения закончились злобой, ненавистью или другими качествами нашей низшей природы, которые противны эволюции, то их надо изжить. Поэтому карма соединяет этих людей уже в этой жизни и не отпустит до тех пор, пока чувства не изжиты и не заменены противоположными. Тогда можно считать, что проблема данного человека разрешена правильно и встречи прекращаются навсегда. Видимо, судьба настаивала, чтобы Ваханов освободился от своей неприязни, возникшей где-то в прошлом. Учимся постоянно и всюду.

Откровенно говоря, Ваханову на барже понравилось – драит, чистит, моет с удовольствием. Шкипер (капитан этой посудины) хороший, лучшего и не найдешь. Познакомились с двумя матросами, тоже хорошие ребята. Ремонт закончился и первый поход вверх по течению в Измаил. Был сильный ветер против течения, то есть попутный. Волны большие качали баржу с борта на борт. В Измаиле встали на рейде. Шкипер отправился в порт. К вечеру вернулся и сказал: – – Снимаемся с якоря и идем дальше в Рени, где будем грузиться на Николаев. Это уже порт морской.

На осмотр городка времени не было. Загрузились «под завязку» и по спокойной воде спустились к устью могучей реки. Кончились берега, заросшие растительностью, деревьями и творчеством человеческой деятельности, не дававшим разгуляться ветру. Вышли на бескрайний простор водной стихии, где для него никаких препятствий не было. Он сразу усилился и ударами волн в правый борт стал заявлять о себе. Низкие свинцовые тучи сверху и их союзники волны снизу грозно надвигались на широкое устье Дуная и выходившую из него баржу. Ее, тяжелогружённую и неповоротливую в реке, вдруг стало подкидывать как щепку. Прозрачно-зеленые волны злобно, как молотом, били в борт инородного тела, ставшего у них на пути, разлетаясь солеными брызгами, но перепрыгнуть борт сил не хватало. Понятно было, что Черное море решило испытать новичков на прочность, преданность своей мечте и баржу после ремонта. Почему назвали море Черным, когда цвет воды зеленый? Может быть ночью давали название? Не смотря на ярость волн, речное «корыто» продолжало двигаться к намеченной цели. Прошли уже 100 миль – половину пути. Ветер крепчал. Бортовая качка усилилась. За штурвал встал сам шкипер. Волны начали смывать пыль с палубы, а когда выровняли курс, бортовая качка перешла в килевую, которая переносилась труднее.

Разбушевавшаяся стихия совершенно не считалась с тем, что Ваханову плохо – его тошнило и рвало (на флотском языке – травить). На качелях затошнило, можно остановить их, а здесь – некуда бежать. Так кружилась голова, что работать не мог. Им овладело отчаяние, и мрачные мысли тотчас заполнили голову: «Зря я пошел на флот, – думал он, – плохой я моряк, если укачиваюсь. Брошу учебу и уеду домой, ведь говорили старые моряки, что к качке привыкнуть нельзя, или останусь «лягушатником». Этим презрительным словом «морские волки» называли моряков, посвятившим жизнь работе на реке. Даже на такой, как Дунай – европейской «Амазонке». Испытание продолжалось, бушевал настоящий шторм, как потом сообщили – восемь баллов. Нос баржи задирало вверх, потом бросало в водяную яму, обнажая корму, с бешено крутящимся на воздухе винтом и обнажалась рулевая система. Она натружено скрипела и издавала жалобный стон, когда проваливалась вниз. В один из таких моментов в обнаженный винт ударила боковая волна и обломила перо руля. Правильно говорит пословица: «Кто в море не бывал, тот горя не видал». Плав средство неуправляемо и делай с ним что хочешь, но они уже подошли к Днепро-Бугскому лиману, откуда рукой подать до Николаева. Кое-как дошли и в ноль часов благополучно встали на рейде. Ледяной ветер, как свора псов продолжал яростно рычать, но не трепещут моряки после пережитого в море. На другой день выгрузились и заменили руль. Город Николаев с рейда смотрелся истинно морским портом – на