Восточный путь, или Книга паладина - Михаил Высоцкий

Маскировка слетела, но это уже не имело особого значения. Я знал, что между мной и королевой больше никого нет, знал остатками лисьего чутья; знал, что странное волшебство Хелены прикроет меня от лисьей магии, а попугай, простой попугай не даст проклятому лисёнышу показать всё, что он умеет! Ведь магия лис действует на всех, кроме птиц, каждое чародейство требует сосредоточенности, а попробуй сконцентрируйся, когда у тебя под носом порхает назойливый попугай, царапает когтями и больно клюет загнутым клювом. Королеве было нелегко, она уже начала ритуал, обнаженный Зак лежал без чувств в центре пентаграммы, в руке кривой черный нож в форме лисьего клыка, заклинание нельзя прерывать, но мы уже близко, мы уже поднимаемся по лестнице, верные лисы слишком далеко и не успевают прийти на помощь, а странный попугай не дает сосредоточиться. Я понял все это, и знание исчезло — я окончательно стал человеком, и передо мной были только ступеньки, тысяча и одна ступень — минуты для простого человека, секунды для паладина. Если надо, мы умеем очень быстро двигаться.

Девчонка… Хелена была права — если бы на месте королевы, был её отец, у нас бы не было никаких шансов. Прервать ритуал, плевать, что нужные почести не будут оказаны, сначала ударить по попугаю, потом — по Хелене, потом по мне. Потом добить Зака, и все было бы кончено — но она не сообразила. Не хватило опыта, пыталась погнаться за двумя зайцами сразу, и ритуал закончить, и нас остановить, и ни одного не поймала. Выломав дверь королевских покоев — что паладину какая-то деревяшка — я могу плечом гранит дробить, я одним ударом выбил у неё из руки нож и саму отправил в глубокий нокдаун, не убил, нет, но вывел из строя на долгие часы. И никаких терзаний совести — я никогда не бью женщин, но враг пола не имеет, когда мы воевали с амазонками, то многие забыли об этом правиле. Когда врагини прекрасны, вечно обнаженные блондинки-феи с голубыми глазами и фигурой богини, то невольно забываешь про смертельный яд в их прекрасных ноготках. Тут нужны или специальные химикаты, подавляющие все мужское начало, или просто железная сила воли, способность управлять собственным сознанием и видеть перед собой не женщину, а врага.

Королева лис проводила ритуал обнаженной, в человеческом облике — меня это не смутило. Я видел в первую очередь врага, во вторую — лису, в третью — Хелену, неторопливая колдунья взлетела по лестнице едва ли не быстрее меня, так что и вчерашний неспешный поход, и ночные поиски теперь, очевидно, были лишь хорошо разыгранным спектаклем.

— Держи, — чародейка протянула мне тонкую цепочку. — Давай, я их задержу! — «Давать?» Хоть забрало и поднято, Хелена мой немой вопрос прочитала. — Ну вяжи её! Быстрее, я их надолго не смогу задержать!

Понял, вязать. Если девушка просит… Честно говоря, никогда не связывал цепочкой обнаженных девушек, хотя попадались в юности книжки, где и не такие картинки были, но тут другое. Тут, похоже, мы не просто Зака пришли освобождать, мы в заложницы саму королеву лис взяли, и теперь собирались её похитить, а чтоб не сбежала — цепочкой связать. Наверняка волшебной, тут все волшебное, и даже нож, только Хелена перерубила им связующие Зака путы, как он тут же очнулся. Сел, головой крутит, понять ничего не может, ещё бы, почти сутки в отключке проваляться — я ему одежду и мешок кинул, а сам дальше лисёнышем занялся. Рукавицы паладина хоть и кажутся этакими грубыми руками статуи, но по ловкости ничем голым рукам не уступают, я мог спокойно вставить нитку в иголку, а уж узелки завязать, такие, чтоб сами никогда не развязались — не вопрос! За минуту управился, а Хелена в это время атаки лис отбивала. Они как будто озверели, скулят, воют, рвутся вверх, да у колдуньи в руках неизвестно откуда чаша с жидким огнем появилась. Взмахнет, и лисы, как сухая солома, вспыхивают, тут же про все забывают, начинают по земле кататься, огонь сбивать, но не выходит, тот только пуще прежнего разгорается! Камнями огонь не сбить, тут вода или снег нужны, бросаются лисы вниз, по пути своих сородичей поджигая.

— Быстрее! Они скоро поймут, что этот огонь только в их головах! — торопила Хелена. — Связал? Держись, приятеля своего не забудь!

И мы, как будто собираясь хоровод танцевать, взялись за руки. Зак меня, я королеву, за другую руку её Хелена ухватила, за плечо Хелены попугай уцепился, а клювом Зака за палец укусил. Круг замкнулся, заклинание сработало, мир вокруг своей оси перевернулся, все приборы в доспехах сошли с ума, уверяя, что я тону, горю и замерзаю одновремённо, причём в космическом вакууме, левый висок взорвался, а через миг мы стояли на обычной, ничем не примечательной лесной поляне. Нет, не через миг, за миг до — если верить атомным часам, работают на рубидии, дублирует цезий, во время нашего перелета время шло в другую сторону, так что мы появились тут за несколько секунд до того, как исчезли там. Спросить, что ли, Хелену, как так может быть? Не, не буду, всё равно не ответит, да и откуда ей такие вещи знать, она колдунья, а не физик-теоретик. Может, при переходе через иную метрику пространства и время в другую сторону идет, какая мне, собственно говоря, разница? Одно слово — восток!

— За что вы её? — отвлек меня от раздумий по поводу парадоксов времени и пространства Зак. — Чем вам Лина не угодила? И, кстати, кто это такая?

Лина, значит? Выходит, пока я его спасал, этот ценитель женской красоты уже успел с королевой лис познакомиться? И теперь меня допрашивать будет, что да почему? Забавно, забавно, хорошо хоть вызволять сразу не лезет, уже успел понять, что паладин никогда ничего просто так не делает. Ладно, мне что, жалко, открою ему глаза.

— Вообще-то она собиралась тебя убить.

— Лина? Рем, да ты что! Она отличная девчонка!

Девчонка? Я бы сказал, лисёныш. Теперь, в цепях, уж не знаю, из какого такого материала они сделаны, человеческий облик с неё незаметно спадал, хоть лисий так и не вернулся — она так и застыла получеловеком-полулисом, хорошо хоть узлы, которыми я руки-ноги спутал, и на лапах надежно держали.

— Она не девчонка, Зак, она лиса! Понимаешь? И собиралась тебя на рассвете прирезать, вот этим ножом, так сказать, духам жертву принести! Чтоб они на том свете к её бате лучше отнеслись, а мы с Хеленой тебя в последний момент спасли. Кстати познакомься, Хелена Хедгел, она, как и ты, чародейка, прошу любить и жаловать, Хелена, это Закраний, он волшебник.

— В жертву, говоришь… — Зак задумался, видать, последние остатки разума за время лисьего плена ещё не выветрились. — Похоже, похоже, то как раз была классическая жертвенная пентаграмма, и нож со специальными символами, я их никогда не видел, но та же школа, что и некроманты Салдарабада используют, классическая школа обращения к потусторонним силам, только очень оригинальная интерпретация, я бы с удовольствием изучил… Эх, жалко, вот никогда мне с женщинами не везет, какую мы с ней провели сказочную ночь любви, и вот так разбить мне сердце… Лина-Лина…

Нет, Хелена, когда краснеет, только милее становится! А Зак, ловелас умудренный, ему ещё двадцать не стукнуло, а уже про женский пол размышляет умудрено, сравнивает, и вообще молодец, времени зря не терял, плен пленом, а красивая девушка — красивой девушкой. То-то Хелена ночью не стала замковый донжон штурмовать, ей попугай наверняка доложил, что там происходит, решила не прерывать процесс, а то, боюсь, нам бы не только с лисёнышем, а и с Заком воевать пришлось бы. А впрочем, парень быстро очухался, уже про «разбитое сердце» с ехидцей размышлял, правильная школа. Другой на его месте ещё долго бы за сердце держался, такое горе, быть на краю верной гибели, спастись в последний момент, едва не лишившись жизни и потеряв верную любовь, а Зак, как настоящий философ, только плечами пожимает. Мол, живой? Живой, любовь ещё найдем, не такую лисью, так что нечего голову лишними глупостями забивать. Я помню, однажды младшего брата короля спасали, его похитили мятежники из спорных земель и казнить собирались. В последний момент успели, пол войска потеряли, в прямом смысле на плахе сражались, его голова уже под топором лежала, чудом успели, и что в результате? Встал, и пошел, ни следа переживаний на лице, ни счастья от чудесного спасения, потом, на привале, заявил, что он никогда в нас не сомневался, и даже на секунду мысль не допустил, что топор может упасть и голова с плеч скатиться. Уважаю я таких людей, без ненужных терзаний, переживать вообще глупо, а переживать по поводу того, что не случилось — глупо вдвойне.